Аналитика
Задача правительства — популяризация российской экономики
Сегодняшняя беседа Владимира Соловьева и Николая Злобина оказалась наиболее острой из всех прошедших — собеседники сошлись в жестком споре по поводу политики США и зависимости России от американской экономики. Однако, обсуждение ситуации вокруг компании «Мечел» и значения в этом Владимира Путина вызвало почти полное единодушие.
 |
| Владимир Соловьев |
|---|
Соловьев: Здравствуйте. У нас в гостях Николай Злобин. Эта неделя очень важна, потому что произошедшее, во-первых, показало, что в России есть политическая жизнь. Затем, с одной стороны, неоднократные выступления Владимира Владимировича Путина по поводу компании «Мечел» обрушили российский фондовый рынок, и с этим пытаются бороться выступающие с другой стороны Дворкович и Шувалов. Они ни в коей мере не выступают против Путина, но пытаются объяснить, что это не значит, что «Мечел» постигнет та же участь, что и ЮКОС. Но можно ли говорить, Николай, что на этой неделе мы видим очень четко и ясно, если угодно, первый реальный конфликт подходов между президентом и премьером?
Злобин: Да, безусловно, весь мир это наблюдает. Огромное внимание сейчас привлечено к России. Похоже, что идет какая-то политическая, экономическая борьба, борьба подходов к тому, как должна управляться Россия, экономика России и внешняя политика России в частности.
Соловьев: Давай здесь разделим, потому что внешняя политика отдельно, экономика отдельно. Если хочешь, сейчас внешнюю политику в двух словах опишем, потому что то, что произошло в последнее время, беспрецедентно.
Злобин: Отчасти да, потому что и последние заявления МИДа, которые сопровождали назначение нового посла в США, мне кажется, очень показательны. И тот «наезд» на США, который последние несколько суток идет из Москвы, он тоже очень показателен. На мой взгляд, внешняя политика России пошла вразнос. То ли это следствие перехода управления ею от одного президента к другому, то ли это борьба.
Соловьев: Это все внутренние вещи. А кто, по-твоему, управляет внешней политикой?
Злобин: А кто? На самом деле в Вашингтоне вопрос о том, кто управляет внешней политикой России, стоит очень давно. И, в конце концов, был сделан такой упрощенный ответ, что всем, по сути дела, управляет один человек, Владимир Владимирович Путин. Но поскольку всем управлять принципиально невозможно, слишком много вопросов…
Соловьев: Николай, как на встрече «восьмерки» выступил Медведев по Зимбабве?
Злобин: В смысле, обещал ли он поддержать эту резолюцию? Насколько нам известно, обещал.
Соловьев: А как проголосовала Россия?
Злобин: Проголосовали против, заветировали в Совете безопасности.
Соловьев: Ты помнишь концепцию внешней политики России
Злобин: Только что опубликованную? Да.
Соловьев: Ты обратил внимание, там есть одна фраза такая, очень конкретная, про концепцию, кто ее осуществляет и все прочее.
Злобин: Осуществляет премьер-министр, президент осуществляет общее руководство, а правительство и премьер-министр осуществляет практическое осуществление. Да, я на это обратил внимание.
Соловьев: После этого обратил внимание, кого назначили послом в США? Вот заметь, при Ельцине был период, когда назначали политиков…
Злобин: Да, были политические назначенцы.
Соловьев: После этого пошли профессионально назначать, но всегда был, условно говоря, человек, который чуть ли не следующий министр иностранных дел.
Злобин: Или, по крайней мере, человек, отвечающий за внешнюю политику в аппарате правительства, как это сейчас с господином Ушаковым, который был много лет послом в США.
Соловьев: И кто у нас теперь назначен?
Злобин: Бывший зам. министра Кисляк.
Соловьев: Который занимался чем?
Злобин: Обороной, безопасностью, Ираном, ракетами.
Соловьев: Единственный человек про-иранской позиции.
Злобин: Да.
Соловьев: Тем самым, это назначение в Америку четко дает понять, что, во-первых, это человек, если угодно, про-премьерский, во-вторых, президент на G8 может говорить, все, что хочет, а реальные решения и прочее будут принимать совсем другие люди, которые принимают решения о назначении посла не де-юре, а де-факто. И они же определяют политику. Это, конечно, Путин.
Злобин: Я думаю, что, наверное, это справедливо и печально.
Соловьев: Можно сказать, что еще одна зона ответственности перешла от президента к премьеру.
 |
| Николай Злобин |
|---|
Злобин: Да, но причем как это было сделано, и какими заявлениями сопровождалось…
Соловьев: Нет, заявления абсолютно правильные, которые поддерживает народ: американцы надоели. Они откровенно всех достали, их постоянные визиты в Грузию…
Злобин: Ну, Грузия-то что вам сдалась…
Соловьев: Нечего рассуждать о России. Вы приезжаете к нашим границам, извините, когда мы начали с Чавесом заигрывать, или там Куба сказала, что прилетит, Америка встала на уши, стала кричать: «Что вы себе позволяете?». А вот мы сейчас сделаем правильно, мы сейчас договоримся с Кубой, опять ракеты поставим.
Злобин: А сколько российских дипломатов ездит в Латинскую Америку…
Соловьев: Бешеные комментарии были у Госдепа по поводу визита сюда Чавеса.
Злобин: Ничего особо бешеного не было.
Соловьев: Когда Венедиктов, задолго до вопроса, не скрывая, в чьих интересах, говорит: «А правда, что будут российские военные базы?». Увидишь, что будет, какая истерика поднимется в Америке, когда наши ракеты окажутся на Кубе или у Уго Чавеса.
Злобин: А зачем?
Соловьев: Нам? Бороться с угрозой мирового терроризма, который для нас представляет Америка. Самолеты угоняют.
Злобин: Тогда бороться с Америкой.
Соловьев: Нет, не с Америкой.
Злобин: А с чем?
Соловьев: Ты что, мы американцев любим. Но у вас террористы угоняют с ваших аэродромов самолеты. Какие? 11 сентября. Вы можете нам дать гарантию, что это не повторится?
Злобин: Нет, конечно, никто не даст.
Соловьев: Поэтому мы должны будем поставить перехватчики, которые будут сбивать бесконтрольные самолеты, которые с территории США будут угоняться. На Кубе сейчас поставим перехватчики.
Злобин: А сбивать их надо с Кубы. Они девять часов летят до России.
Соловьев: А нам надо над собой что ли сбивать?
Злобин: Нет, мы можем, наверное, как-то…
Соловьев: Где? Над океаном их сбивать?
Злобин: Это же не ядерные ракеты, которые летят…
Соловьев: Какая разница, может они ядерную бомбу с собой везут? Есть гарантии?
Злобин: Пассажирские самолеты?
Соловьев: Причем здесь пассажирские? Ты видел размер бомбы? Что тебе мешает загрузить в пассажирский самолет бомбу?
Злобин: С таким же успехом тогда давай, тогда американцы могут сказать то же самое, где гарантии, что из России не вылетит самолет…
Соловьев: А это извини, это такой же идиотизм, как размещение в Чехии ракет. Потому что пока ни один военный эксперт…
Злобин: В Чехии ракеты не размещают, там радар.
Соловьев: Не только радар, потому что Польша отказалась ставить у себя перехватывающие.
Злобин: Польша не отказалась пока, переговоры не закончены.
Соловьев: Т.е. никакого разумного объяснения расположения перехватывающих ракет в Восточной Европе нет. Все военные эксперты говорят, что это идиотизм.
Злобин: Не все, далеко не все. Я знаю много, в том числе российских военных…
Соловьев: Кто из российских военных говорил, что это разумно?
Злобин: То, что они не представляют угрозы России.
Соловьев: Нет, это разные вещи. Кто говорит, что там они размещены разумно? Угроза России переделывается за 2 секунды, ты ставишь другую боеголовку и перенаправляешь.
Злобин: Это не так просто. И не две секунды. И не 5 минут. Но просто, я думаю, что, речь идет, в принципе, о том, что американцы хотят пересмотреть всю систему международной безопасности.
Соловьев: А мы вам говорим: «Извините, до свидания».
Злобин: Да, хорошо. Тогда давайте Россия будет строить свою систему безопасности.
Соловьев: А мы ее строим. Поэтому мы говорим с Уго Чавесом, мы говорим с Фиделем…
Соловьев: Я считаю, что назначение нового посла не должно сопровождаться такими резкими заявлениями, потому что это осложняет жизнь нового посла.
Соловьев: А ты за него не волнуйся, у него жизнь замечательная.
Злобин: Ну, не знаю.
Соловьев: А что вы для него можете сделать плохо? Как вы ему усложните жизнь в данной ситуации?
Злобин: Я думаю, что у посла очень много практических задач, которые перед ним стоят: по инвестициям, по бизнесу, по работе…
Соловьев: Серьезно? И сколько мы сейчас в Америку инвестируем?
Злобин: Давайте возьмем…
Соловьев: Ваша экономика… Мы сейчас свои деньги оттуда заберем… А давай мы сейчас инвестиционный фонд из Америки заберем. И как вы будете после этого стонать с вашим ипотечным кризисом? Переложим деньги из стабилизационного фонда, из тех бумаг, которые находятся с Америке, в европейские бумаги, в азиатские.
Злобин: Да перекладывайте! Что вы все пугаете-то? Берите и перекладывайте!
Соловьев: Переложим! И что с вашей экономикой будет дальше?
Злобин: Да ничего не будет! Что за ерунда такая.
Соловьев: Ерунда такая, что у вас два главных ипотечных банка рухнули.
Злобин: Во-первых, они не рухнули. Во-вторых, государство по американскому закону вообще гарантирует их существование.
Соловьев: У вас уровень внутреннего долга, вообще сейчас какой? Он большой, он нереальный! Долг, который вы никогда реально не сможете выплатить, ваша экономика глубоко больна. Ваше производство переезжает в Китай.
Злобин: Если американская экономика глубоко больна, тогда почему народ продолжает в нее вкладывать деньги?
Соловьев: А кто в нее вкладывает деньги? Какой народ?
Злобин: Россия, например. Даже китайцы вкладывают.
Соловьев: Сколько вкладывают? Кто вкладывает? Давай посмотрим, насколько упал уровень инвестиций в Америку за последние лет пять? Колоссально! Пошел колоссальный отток капитала, потому что в Америке стало деньги держать негде. А долг государственный? Понимаешь, у американской экономики гигантский долг?
Злобин: Хорошо. В чем проблема-то?
Соловьев: Я думаю, что долги надо возвращать.
Злобин: Ну, наверное. Кстати, Америка ни разу не отказалась от выплаты своих долгов.
Соловьев: Просто она их не платит.
Злобин: Нет, она платит всегда, в этом и сила Америки. Ни разу дефолта в Америке не было.
Соловьев: Дефолта не было. А долги когда платить будут?
Злобин: Америка постоянно платит. Когда требуют, тогда платит. Когда договор заканчивается, она платит, ни разу никто не уличил Америку в невыплате долгов.
Соловьев: Не совсем корректно. Потому что американцы, когда, например, кто-то им не нравится, начинают делать смешные вещи. Они берут, например, замораживают счета определенного государства. Это так?
Злобин: Это так, да! Но это, во-первых, никакого отношения к долгу не имеет.
Соловьев: Конечно, просто после этого страна становится настолько уступчивой, что почему-то соглашается на перезаключение отношений.
Злобин: Не так много заморожено было.
Соловьев: Довольно много было, если посмотришь. В разные периоды времени.
Злобин: Не о таких больших суммах шла речь, что никак не влияло на государственный долг.
Соловьев: Зачем вы нам вообще нужны?
Злобин: Да не нужны и не надо! Что мы вам предлагаем?
Соловьев: Так ты же говоришь, что ты недоволен…
Злобин: Я не то, чтобы недоволен. Я сказал, что назначение нового посла не должно сопровождаться заявлениями, усложняющими ему начало работы. Осложняют, когда говорят: ребята идите на фиг, а вот вам новый посол.
Соловьев: А американские послы, которые приезжают сюда и заявляют вообще непонятно что? А госдеп, который заявляет каждый раз по поводу легитимности… Госдеп, который заявляет обо всем, который заявляет по делу Ходорковского и т.д. Это не осложняет жизнь американского посла в России?
Злобин: Конечно, осложняет.
Соловьев: Значит двойные стандарты?
Злобин: Почему? Я тебе скажу так, во-первых, у госдепа есть право говорить, о чем они хотят. Я с этим не спорю, ради бога. Пусть они обсуждают, выступают с заявлением, ради бога, не надо ни тому, ни другому отказывать в праве говорить то, что они хотят. Я еще раз говорю, назначение Кисляка не должно сопровождаться такими резкими заявлениями: ребята, вот вам новый посол России, но вы нам, в принципе, не нужны. Потому что, во-первых, это глупость.
Соловьев: Почему глупость?
Злобин: Потому что, что значит не нужны? Самая большая экономика в мире не нужна?
Соловьев: Нет.
Злобин: Ну, давайте тогда Россия будет брать на себя все то, что делает Америка…
Соловьев: А зачем? Бомбить Югославию? Бомбить Ирак? Бомбить Афганистан? Угрожать Ирану?
Злобин: Ну, давай Афганистан возьмем, хорошо. Россия готова туда пойти и занять место Америки
Соловьев: Нет. Потому что мы не готовы заниматься той глупостью, которую сделала Америка. В отличие от Америки, мы с первого момента говорили, что это идиотизм.
Злобин: Неправда, Россия с самого начала поддержала операцию в Афганистане, потому что главный враг России - Талибан в Афганистане…
Соловьев: В начале. Сколько лет назад это было?
Злобин: 2001-ый.
Соловьев: Правильно. После этого, что вы там делали?
Злобин: Талибан убрали.
Соловьев: Куда вы Талибан убрали? Вы же сказали, что ничего не можете.
Злобин: Да, ничего не можем. Ну, вы займитесь! Идите и выкиньте Талибан! Пошлите солдат российских, пусть они выкидывают!
Соловьев: Это разные вещи. Вы уйдите. Вы нагадили, но не смогли сделать ничего. При вас там колоссально вырос наркотрафик.
Злобин: Неправда.
Соловьев: Почему неправда? В Афганистане вырос наркотрафик за время правления американцев?
Злобин: Говорят, что да, я не знаю, честно говоря.
Соловьев: Идет объяснение, и на любой факт, который тебе не нравится, ты говоришь: «Я не знаю, говорят, что да!» А что ты знаешь про Афганистан? То, что сейчас произошел захват тюрьмы, когда казалось, что все тихо и спокойно, и были освобождены 400 с лишним талибов, ты это знаешь?
Злобин: Войну в Афганистане Америка проигрывает. Россия готова взять на себя эту ответственность? Берите. И давайте, наступайте…
Соловьев: Я еще раз тебе говорю: мы готовы ввести свои войны, когда это надо, и их выигрывать. Нам наплевать на вашу войну, которую вы проигрываете. Вы не смогли справиться - пошли вон! У вас нет морального права нам что-то говорить, как делать. Америка за последние пять лет потеряла полностью моральное право указывать России, как себя вести во внешней политике.
Злобин: Во-первых, моральное право, я думаю, что да, немножко потеряла. Во-вторых, я думаю, право говорить о том, как Россия себя должна вести, у Америки по большому счету никогда не было.
Соловьев: Почему тогда все ваши политики себе это позволяют? Когда и Барак Обама, и Маккейн позволяют себе колоссально бестактные высказывания …
Злобин: Да столько бестактных высказываний по поводу стольких стран мира!
Соловьев: Ни разу не слышал ни от Путина, ни от Медведева бестактные высказывания лично в адрес политиков.
Злобин: А ты хоть раз слышал от президента Буша бестактное высказывание в адрес лично в адрес политиков?
Соловьев: Конечно. А сама фраза, что я «посмотрел в глаза моему другу Владимиру, и увидел, что в них написано», - вот это фамильярность. Совершенно недопустимая в общении.
Злобин: Кто это сказал?
Соловьев: Это Буш сказал.
Злобин: Нет, Буш сказал о том, что он увидел там душу.
Соловьев: Правильно. Но в любом случае все вот эти обсуждения, претензии на психоанализ, разговор старшего с младшим - это, конечно, бестактность, которую не позволяет себе ни один из российских политиков. Ты видел, чтобы российский президент позволил себе фразу о ком-нибудь? Путин. Фразу из психоанализа…
Злобин: Какую фразу?
Соловьев: Про кого-то из них, что посмотрел в его глаза и увидел, что он нормальный парень, что его словам можно доверять. Или других президентов, хоть одного назови.
Злобин: Я просто сейчас не хочу говорить…
Соловьев: Да, я понимаю. Давай тогда вернемся к важной теме – "Мечел" и то, что произошло. Как ты это видишь? Видишь ли ты, что здесь принципиально разные подходы между командой силовиков, такой связкой – Путин и той части силовиков, которая представляет направление Сечина, готовящих это решение. Возражение не поводу «Мечела», а как это было сделано со стороны экономистов – Шувалова и Дворковича.
Злобин: Я думаю, что, на самом деле, ситуация не нормальная, когда заявление премьер-министра обрушивает рынок до такой степени, хотя никаких формальных обвинений – судебных и других аргументов – в адрес этой компании не было представлено. Все-таки, Медведев пришел к власти под лозунгом борьбы с правовым нигилизмом. Мне кажется, отчасти, это проявление правового нигилизма. Премьер-министр, при всей его власти и информационных возможностях, сказал свое мнение и рынок обрушился. Мне кажется, во-первых, это не нормальная ситуация.
Соловьев: Давай это разберем, потому что люди не очень понимают, что такое «рынок обрушился». Почему, например, Дворкович и Шувалов очень сильно затревожились?
Злобин: Они, как большие профессионалы, конечно, не могли не затревожиться.
Соловьев: Что такое обрушение рынка? Это не только экономическая привлекательность инвестиционной страны, т.е. западные фонды начинают бояться, что это второй ЮКОС и начинают уходить с российского рынка. Значит, на российском рынке исчезают источники финансирования. Что очень важно для любой экономики. Что еще важно – большое количество россиян поверили призыву власти и вложили деньги в государственно поддерживаемое народное IPO. Одно из этих IPO – «Роснефть», второе – «ВТБ». «Роснефть», в частности, возглавляет Игорь Иванович Сечин. Когда упал весь рынок, в частности, упали также и ставки по этим акциям. То есть, тем самым, потеряли на одной фразе Путина. Понятно, он хотел наказать «Мечел», и надо было его наказать. Но если бы «Мечелом» сначала стала заниматься налоговая, ФАС, не было бы такого панического бегства с рынка. Потому что на этом заработали бешеное количество спекулянтов, владеющих инсайдерской информацией о том, что готовилась эта встреча. Но колоссально потеряли те простые граждане, которые деньги свои вкладывали в народное IPO. О них идет речь.
Злобин: Вообще, непредсказуемость российского рынка, в этом плане вещь очень тревожная. То, что Дворкович и Шувалов попытались успокоить рынок, мне кажется, крайне позитивный сигнал. Хотя бы кто-то со стороны президента выступил с разумных позиций. Мне кажется, крайне негативно, что сам президент остался в стороне. Раз в стране происходят такие вещи, затрагивают десятки миллиардов долларов и тысячи миллионов людей, президент просто не может быть в стороне. Тем более, в ситуации, когда все смотрят на него и пытаются понять – он новый президент, молодой – какие позиции в таких ситуациях он будет занимать. Просто остаться в стороне, мне кажется, это было политическим просчетом Дмитрия Медведева. На это тоже все обратили внимание – и в Вашингтоне, и здесь. В такой ситуации, как дальше будет развиваться российский рынок, насколько он сможет вернуть к себе доверие, будет зависеть от того, насколько грамотно и профессионально будет разрешена эта ситуация в соответствии и российским законам, и экономической целесообразности.
Соловьев: Согласись, рынок просел надолго. Это очевидно.
Злобин: И, возвращаясь к нашему разговору, Россия все-таки показала, что все здесь крайне непредсказуемо. «Нам не нужна Америка, мы заработали авторитет в мире, нас все любят и слушают, в нас нуждаются». Потом - бах - и одна фраза премьер-министра обрушивает рынок. Ведь не только американцы засуетились, и поляки засуетились, и грузины. Репутация страны теряется везде. Мы с тобой не знаем, что завтра случится. Дворкович не знает, что завтра случится. Что там сейчас на американском рынке, мы, более-менее, знаем. Независимо от того, кто будет президентом, мы знаем, как будет развиваться ситуация в Америке.
Соловьев: Давай скажем корректно: мы можем быть гарантированы от наличия политических рисков, исходящих из высшего уровня власти в Америке. Потому что, тем не менее, в Америке были черные понедельники, черные четверги, 9.11, которое обрушило рынок.
Злобин: Государства там не было. Инициировало не государство.
Соловьев: Государство было на уровне органов дознания и расследования, но не было на уровне политических деятелей, делающих заявление.
Злобин: Ты прав, на самом деле. Должен сказать, что огромное количество людей в России работает на инсайдовской информации, что недопустимо. В Америке это преследуется очень жестко, можно оказаться на десятки лет в тюрьме.
Соловьев: Это не огромное количество людей. Единицы, но очень близкие к власти.
Злобин: На мелких уровнях люди тоже на этом зарабатывают. Но, когда экономика страны зависит от интересов тех, у кого инсайдовская информация, это уже ненормально, это уже не рынок вообще. Это вещь, которая может повернуться в ту или иную сторону. Экономика страдает. А, главное, ты прав, что простые инвесторы теряют огромное количество денег.
Соловьев: Здесь разница в подходах. Никто не говорит, «Мечел» прав или не прав. Я уверен, что, действительно, они нарушали, и, конечно, с ними надо разобраться. Но вопрос – цена этого нарушения. Это стоит трети и даже половины капитализации компании и такого просаживания рынка или нет? Путин просто еще раз сказал, что это была хитрая схема.
Злобин: То, что он сказал – еще не факт, что именно так и было. Он сказал из той информации, что была у него на тот момент.
Соловьев: Тем самым, Путин убрал из этого обсуждения – по крайней мере, из публичной плоскости – процесс состязательности и доказательства в суде. То есть, налоговая могла предъявить свои претензии «Мечелу», те решили бы пойти в суд, суд оштрафовал бы их на сумасшедшие деньги или оправдал. Но здесь их настолько уронили вообще по всему, что теперь они боятся слово сказать.
Злобин: Ты знаешь, что в английский язык вместе со словами «колхоз», «коммунизм» вошло слово «зачистка». Его тоже больше не переводят. Еще с чеченских времен. Путин здесь тоже использовал слово "зачистка". Это имеет крайне негативную коннотацию. Но, к сожалению, это стало одним из символов современной России.
Соловьев: Еще один интересный момент: Путин занимается «Мечелом», а что делает в этот момент Медведев? Медведев принимает в Кремле олимпийцев и выступает потом с заявлением, что наш рынок – самый привлекательный для инвестиций, что выглядит в данной ситуации, вежливо говоря, странно.
Злобин: Я думаю, Дворкович выжал максимально, пытаясь спасти ситуацию, своей пресс-конференцией. И Шувалов, да. Но они как матросы бросились на амбразуру, понимая, чем это грозит. Мне интересно, что никто из правительства не выступил по этому поводу, кроме Владимира Владимировича Путина.
Соловьев: Шувалов – первый зам, который исполняет обязанности Путина в его отсутствие. Имеется ввиду, по уровню значимости и должности Шувалова. Там вот, что интересно в ситуации с «Мечелом» - конечно, вскрыты проблемы. И ясно, что если цепная реакция пойдет, то вся российская экономика – когда мы говорим о сырьевой части – не свободна от хитрых форм ухода от налогов. Здесь вопрос - какими методами оздоравливать? Поднять температуру больного и заставить его страшно похудеть, или постепенно, гомеопатически. Какой путь более правильный – решать матери истории.
Злобин: Каким компаниям это разрешено делать дальше и как долго это будет разрешено делать дальше – тоже висит в воздухе.
Соловьев: И не приведет ли это к тому, что, как сейчас нефтяной сектор де-факто является уже государственным. Пока барахтается TНК BP, хотя, я думаю, в результате этого спора все перейдет к государству. Не приведет ли это к тому, что вся металлургия, в конечном итоге, руками прокремлевских граждан Романа и Олега, просто аккуратно вернется в лоно государства.
Злобин: Кстати, заканчивая эту дискуссию, могу сказать, что рост цен на бензин в России совпал с падением цен на бензин во всем вире, в том числе, в Соединенных Штатах, что позитивно восприняли американцы. Пять недель уже идет снижение цен на бензин в США. Вопрос о том, как управляется рынок в России, почему здесь растут цены на бензин и как – помнишь твою передачу на прошлой неделе и разговор о том, как это, якобы связано, а на самом деле, не связано с мировой конъюнктурой.
Соловьев: Итак, мы говорим о том, не происходит ли главного, когда народ говорит: Зюзин сам должен думать головой, когда у тебя все не безупречно, чего лезешь на рожон. Абсолютно верно. То, что у «Мечела» все небезупречно, сомнений не вызывает. Вопрос в том - что личное наказание Зюзина не должно приводить к тому, что будут наказаны его рабочие, отцы его заводов, и будет происходить наказание рынка вообще. То есть, экономика не должна быть наказана.
Злобин: В принципе, правительство должно работать на повышение привлекательности страны и рынка. В данном случае, все это сработало против этого. Это самый главный негативный эффект. Плюс, к тому же, все понимают, что идет борьба где-то внутри властных структур за то, кто что курирует, кто что хочет иметь, управлять и приватизировать под себя, поэтому все опять замирают в ожидании. Наверняка, сейчас будут инвесторы ждать, как будет развиваться ситуация в России, а пока будут вкладывать куда-нибудь еще. В том числе, в американский рынок.
Соловьев: Нет, в американский рынок они сейчас совсем не бегут. Они бегут на другие рынки. Из американского рынка они давно ушли. Если сейчас посмотришь, есть тенденция, из американского рынка ушли институты, притом большие.
Злобин: Я думаю, доллар, рубль, фунт, евро – это самые смелые и самые трусливые инструменты. Они бегут при первой опасности и при первом запахе прибыли они прибегают. То, что они бегут из России, значит, что они почувствовали опасность первыми, как те самые крысы, которые бегут с корабля. То же самое происходило и в Америке. Они побегут обратно, когда почувствуют, что здесь есть прибыль.
Соловьев: Да, конечно, это правда. Вопрос в том, когда это произойдет, и вернется ли народное IPO до уровня. А главное, доживут ли до этого те старушки, которые вложили свои деньги.
Злобин: Главное, я согласен. Можно проигнорировать иностранных инвесторов, есть страны, которые живут без них. Главное – в очередной раз подорвано доверие среди своих собственных граждан.
Материалы на тему:
ФАС нашла для "Мечела" товарища по несчастью
Шувалов считает, что "Мечел" не ждет судьба "ЮКОСа"
Очередное заявление Путина привело к очередному обвалу акций "Мечела"
Путин рассказал, в чем виноват "Мечел"
Возможно, "Мечел" отделается лишь штрафом
Заявление Путина обрушило акции "Мечела" более чем на треть
Отрыв власти от реальной жизни убьет Россию как государство
Новости из Вашингтона
Чем отличаются русские от американцев?
Плюсы и минусы жизни в США
История большой лжи
Есть еще одна драма в Америке: что хочет Хиллари Клинтон?
Обсуждение:
Блог Владимира Соловьева
Группа "Владимир Соловьев. Для неравнодушных" VKONTAKTE.ru
Блог 2 - зеркало на LiveInternet
Блог 3 - зеркало на LiveJournal
30.07.2008, 16:15
