Культура

"+"

Лео и Франсуа – в чем-то внешне сходны как двое молодых "звёзд" парижской вечерней и ночной жизни: Лео с осени 2005 года занимает пост менеджера верхнего уровня знаменитого в прошлом би-клуба "Ле Бэн", в котором теперь снова заметны порывы свежего ветра, и обычно стоит там за пультом диск-жокея в ночь с субботы на воскресенье. Франсуа же является танцовщиком-солистом входящего в первую триаду парижских варьете – единственного из них в Латинском квартале и на Левом берегу вообще – заведения с безупречной стабильной репутацией "Паради Латен" и, помимо ежевечерней занятости на этой сцене, нередко гастролирует в других городах и странах.

Лео и Франсуа – в чем-то внешне определенные антиподы: оба они – метисы, генетические корни которых восходят к противоположным концам нашей планеты, к дальним уголкам разных полушарий. В жилах смуглого евроазиата, жгучего брюнета Лео смешалась филиппинская, вьетнамская, китайская и французская кровь, причем филиппинская очевидно преобладает, хотя главный источник этой гремучей смеси – в его маме, которая сама родом из Индокитая. Предки же бледнолицего шатена Франсуа, который внешне относится к редкому нетривиальному типажу "белого негра", происходят из Карибского бассейна, из Вест-Индии, и за его плечами – помимо европейской, прежде всего африканская и креольская традиции.

Тем не менее, оба они выросли во Франции: Лео – на севере страны, в Нормандии, а Франсуа – на ее западе, на атлантическом побережье между Нантом и Бордо. Каждый из них в разное время, но оба в возрасте 14 лет покинул отчий кров и отправился в самостоятельное плавание по жизни, начав познавать мир в "городе-светоче", в Париже, где они и встретились полтора года тому назад, тотчас решив не разлучаться.

Впрочем, если старт у них обоих был внешне и схож, то дистанция затем была пройдена до общей встречи существенно различная. Франсуа сейчас 23 года: он закончил в Париже специализированную Школу танца, поначалу жил в интернате, затем сменил несколько собственных квартир и до того, как Лео поселился у него, не делил свой кров постоянно еще ни с кем другим. Светлая заря его пока ничем не омраченной жизни окрашена спортивным благополучием, лучезарным благонравием и мягко нарастающим успехом в медиатической сфере: почти одновременно со съемкой Сержем Головачом их общего с Лео "фоторомана" в Эврё в Нормандии – первую большую серию его персональных портретов реализовал модный парижский фотограф Кристиан Лартийо (Christian Lartittaut) по заказу ежемесячного журнала "Преф" ("Предпочтение").

Лео уже исполнилось 33 года – и за его плечами богатейший опыт безоглядного погружения в вольную ночную и уличную парижскую жизнь, сладкое упоение которой заключалось в том, что никаких запретов ни для него самого, находящегося во всём блеске цветущей юности, ни для кого из его разнообразных партнеров – не было.

Да, он быстро становится популярной фотомоделью, его снимают многие известные мастера жанра (так, среди его особенно удачных парных портретов вместе с одним из наиболее близких друзей того раннего периода Жоаном выделяется знаменитый "Поцелуй моряка и апаша" работы не нуждающихся в представлении Пьера и Жиля). Его изображения неоднократно воспроизводятся даже на плакатах, прочно занимают место на лицевой стороне обложки многочисленных иллюстрированных журналов, экспонируются на художественных выставках, включаются в наиболее яркие и представительные фотоантологии и альбомы.

Да, он не только тотчас становится привлекательнейшей "звездой" на подиумах парижских ночных клубов, но и вскоре входит в круг организаторов этой разудалой жизни – поначалу курируя самую раскованную и популярную программу (по четвергам) тогда еще – в 90-х годах – находившегося на гребне славы гей-клуба "Куин" на Елисейских Полях. Затем на время покидает Париж и возглавляет музыкально-артистическую часть в аналогичных топ-заведениях в Швейцарии и Юго-Восточной Азии.

Но не отставая ни на шаг, вслед за ранним и редкостным экстраординарным успехом в жизни Лео последовали столь же быстрые нерядовые и сногсшибательные "400 ударов" судьбы. Привлекающая к себе всеобщее внимание, ослепительная, можно сказать, "дорианская" его юность пришлась на конец 80-х годов – на период, отмеченный по первости победоносным мрачным выходом на мировую арену представлявшейся тогда неодолимой пандемии СПИДа. Встречи с этим смертоносным вирусом на самом пороге своего совершеннолетия не избежал тогда и Лео; – на умудренный опытом взгляд, трудно было бы надеяться на иной вариант, учитывая его тогдашнюю абсолютную безудержность в ничем не ограниченных наслаждениях, связанных с наркотиками и сексом. Но никакого упреждающего опыта у юного Лео не было. Вокруг была только набегающая волна труднообъяснимых мучительных смертей, общая паника и неизвестность. Одним из первых Лео внезапно подвергся ошеломительному и парализующему волю испытанию, но и одному из первых ему удалось успешно защититься в битве с этим мощным врагом, оказавшимся неодолимым для многих миллионов жертв. Лео если и не одержал полной победы над болезнью (что пока вообще никому не удалось: в лучшем варианте перманентно блокируемый вирус сохраняется потенциально активным в крови его носителя, ежедневно принимающего защитный набор лекарств), то во всяком случае сумел свести тяжелую битву к "ничейному" результату, воплотив в своей реальной биографии возможность полноценной жизни. Более того, возможность – несмотря на дремлющий рядом СПИД – счастливой жизни: социальной, профессиональной, артистической, интеллектуальной, чувственной, интимной, семейной, наконец.

Тут-то и проявился характер Лео, выбравшего путь, ничем не напоминающий казалось бы в первую очередь приходящий на память (если руководствоваться штампами и следовать накатанной дорожкой) путь печально прославленного Дориана Грея. Прежде всего, Лео прямо и адекватно взглянул в лицо серьёзной и представлявшейся тогда трагически безвыходной ситуации. Во внешней сфере – он сразу же вернулся назад в отчий дом, поделившись там всей правдой о своих похождениях, достижениях и испытаниях, и встретил абсолютную солидарность и надежную поддержку у матери, сестры и брата. Во внутренней сфере – почти ничего не зная о философских основах французского экзистенциализма, он, однако, спонтанно принял решение следовать одному из его основных постулатов: пускай в одиночку, но бороться, не складывая оружия, с неизмеримо более мощным и вроде бы несокрушимым противником, даже если не видно никаких логических шансов на победу (то, что в другое время и в другом месте выразилось в лозунге – в итоге также парадоксальным образом оказавшемся в чем-то выигрышным – движения российских диссидентов: "За успех нашего безнадежного дела!...").

Ни на день не позволяя себе опустить руки, Лео стал аккуратно следовать всем предписаниям врачей, регулярно и педантично принимая (поначалу довольно значительные, многосложные) комбинации лекарств, которые вызывали – на том этапе – существенно малоприятные всевозможные побочные последствия. Чтобы противостоять сильному физическому и нервному ослаблению собственного организма, вызванному и атакой вируса, и искусственной медикаментозной защитой от него, Лео совершил почти невероятное – он нашел в себе сначала внутреннюю волю, а затем и телесные ресурсы, начав систематически заниматься спортом, превратив спортзал в свой второй дом. Разумеется, Лео в корне изменил и стиль своей интимной жизни: никаких бесконтрольно-анонимных связей, секс только в презервативах; если шприцы – то исключительно разовые, индивидуальные; активизировал целеустремленные поиски постоянного спутника.

Произошло чудо. Из одного только шанса на удачу – постепенно возникла реальность: Лео своими руками построил собственное образцовое тело, поддерживает его в форме, пытается укреплять лучшее в характере, обретает все шире утверждающуюся медиатическую и профессиональную репутацию.

Несколько раз за эти годы в интервью специализированным журналам Лео, хотя и пунктиром, но достаточно откровенно, не умалчивая ни о свете, ни о тени, рассказал о своем пути. Последней и самой счастливой удачей Лео стала встреча с юным Франсуа, играющим огромную роль в его внутренней и внешней, душевной и физической жизни, с Франсуа – с которым они делят уже полтора года столь многое, не скрывая ничего ни от кого и будучи с любовью приняты семьями обоих, с симпатией встречаемые всем их дружеским и общественным окружением.

Вскоре после концентрированного художественного воплощения их жизненного романа в однодневном "фоторомане" Сержа Головача, задуманном и решенном в Париже, а конкретно реализованном неподалеку от французской столицы, в нормандском городке Эврё и его окрестностях, Франсуа отпраздновал свой очередной день рождения у Лео в клубе "Ле Бэн", где собралось около 300 друзей и гостей.

Жизнь тем временем продолжается и совершает новые крутые виражи. Но дальнейшее ее движение – уже за пределами нашего правдивого фотоотображения этих "песен счастливой зимы" 2006 года...

М. Маяковская, ул. Большая Cадовая, 3 корпус 10

тел. галереи 251-76-49

26.02.2007, 08:40