Аналитика
Замглавы Минэкономразвития Андрей Шаронов: «Мы не знаем, как измерить всеобщее счастье»
Российское правительство работает в последнее время стихийно. То все силы бросаются на сдерживание потребительских цен и придумывание новых антиинфляционных мер, то вдруг всех начинает заботить, как лучше потратить деньги из стабилизационного фонда. И мнений, как всегда, множество. О том, что нужно сделать со средствами стабфонда, итогах работы правительства в прошлом году и планах на 2006 год, а также многом другом рассказал в интервью обозревателю «Известий» Евгении Николаевой статс-секретарь-замминистра экономического развития и торговли Андрей Шаронов.
«ЖКХ - не черная дыра»
«Известия»: На прошлой неделе состоялось заседание правительства по антиинфляционным мерам. Все заинтересованные стороны озвучили свои позиции. На чем теперь в борьбе с ростом цен в первую очередь планирует сосредоточится МЭРТ?
Андрей Шаронов: Во-первых, - это сдерживание тарифов естественных монополий. Последние два года самым динамичным был рост тарифов на услуги ЖКХ. Но, в принципе, есть законное решение, что они в 2006 году вырастут не более чем на 20%. Рост тарифов, в основном, это цена ликвидации перекрестного субсидирования.
При этом многие предприятия ЖКХ по-прежнему остаются убыточными, живут на субсидии. Конечно, многие пытаются вывести предприятия ЖКХ на уровень безубыточности, но критически их издержки при этом не оценивают. А чтобы эти предприятия стали приличными нужно купить оборудование, которое жжет вдвое меньше газа или мазута. Мы очень поздно спохватились, и тренд тарифа должен быть очень крутой. И этот крутой тренд дает серьезный вклад в инфляцию. Но, если сейчас мы заставим предприятия ЖКХ жестко снизить расходы, то это скажется на их долгосрочной надежности. То есть на сегодня они, конечно, смогут зубы на полку положить, но завтра ситуация станет взрывоопасной. Поэтому мы вынуждены смириться с тем, что темпы роста тарифов на ЖКХ все равно будут достаточно высокими. И они пока будут оставаться такими, по крайней мере, в среднесрочной, двух-трехлетней перспективе, хотя я бы не сказал, что мы счастливы по этому поводу.
С другой стороны, например, Татарстан сделал свои предприятия безубыточными и сейчас к ним есть интерес, в них готовы инвестировать, кредитовать, покупать. Здесь как бы меняется концепция расходования бюджета. Оказалось, что ЖКХ не черная дыра, а вполне приличный бизнес, куда выстроилась очередь. И высвобождаются ресурсы для того, чтобы заняться врачами и учителями, которым никто кроме бюджета не заплатит.
«Известия»: А топливо?
Шаронов: Что касается топлива, я думаю, что ключ решения проблемы все-таки в антимонопольном регулировании, а не в заигрывании с производителями. Новый антимонопольный закон позволяет выявлять и наказывать сговоры. Может быть, я выдаю желаемое за действительное, но все равно, на мой взгляд, здесь принципиальный вопрос - развитие конкуренции. Наши компании уже достаточно переоснастились. Они уже успели пожать плоды высокой конъюнктуры, смогли подзакупиться, и, в принципе, могут конкурировать друг с другом, снижая издержки. Но они пока просто жируют на сверхприбылях.
«Держать стабфонд в матрасе не рачительно»
«Известия»: Что вы думаете по поводу предложений по инвестированию средств стабфонда в акции, а не только в иностранные гособлигации?
Шаронов: Мы решаем ряд задач, часть из которых противоречива. С одной стороны у нас есть задача убрать ликвидность с рынка, и с этой точки зрения лучше вообще ни в какие отечественные активы ничего не вкладывать. С другой стороны мы, собрав такое национальное достояние, национальное богатство, должны озаботиться проблемой его сохранения. И, с этой точки зрения, держать стабфонд в матрасе не рачительно. Поэтому, если есть решение, что мы должны хоть как-то компенсировать инфляционные потери, то возникает вопрос куда инвестировать. Поскольку во внутренний рынок инвестировать нельзя, то возникает вопрос в какие инструменты вкладывать. В корпоративные бумаги? В государственные? При ответе на эти вопросы мы должны учитывать, что стабфонд должен сработать в случае ухудшения внешней конъюнктуры, снижения доходов. И деньги нам понадобятся живыми. Ответ получается такой: мы эти деньги должны вкладывать в низкодоходные, высоконадежные активы.
«Известия»: То есть вы исключаете возможность вкладывать средства стабфонда в акции компаний?
Шаронов: Наша точка зрения - нельзя играть в рулетку. Нужно использовать надежные схемы по сохранению денег, убранных с рынка.
«Реки продавать мы не начнем»
«Известия»: Что на сегодняшний день является главной темой в вашей работе?
Шаронов: Скоро будет второе чтение Водного кодекса. Потом мы перейдем к рассмотрению Лесного. В Лесном кодексе мы меняем объект регулирования. Если раньше это был лесной участок - категория, не укладывающаяся в каноны гражданского кодекса, - то сейчас объектом является земельный участок, к которому применяется все богатство гражданско-правового регулирования, связанное с оборотом, защитой прав и всем остальным. Это, на наш взгляд, должно активизировать оборот прав в этой сфере. Вот по воде особого оборота прав не будет. Реки продавать мы не начнем. Часть каких-то небольших водоемов, прудов и обводненных карьеров перейдет в муниципальную, даже частную собственность, но это погоды не сделает. Там немного будет пересмотрено регулирование отношений водопользования и будет обеспечен переход, в основном, к гражданско-правовым отношениям. Но все равно это будет договор водопользования, а не переход прав собственности каким-то хозяйствующим субъектам.
«Известия»: А с законом «О недрах» как обстоит ситуация?
Шаронов: Существует проблема в определении стратегических объектов. Есть небольшие разногласия в подходах в законах «О недрах» и «О стратегических предприятиях». Один закон разрабатывает МПР, другой Минпромэнерго. В законопроекте МПР даны численные критерии, и это позволяет посчитать количество таких объектов, на которые не будут допускать иностранцев. Их получается пять. В законопроекте Минпромэнерго выделяются сферы, которые являются критическими. Это американский подход, реализованный ими в законе Эксона-Флорио. В США история введения ограничений начинается после первой мировой войны, когда они, например, решили защитить массовое вещание. Было принято решение, что не может быть иностранных инвесторов в СМИ - в телевидение, в радиовещании. И Руперт Мердок был вынужден стать американским гражданином, чтобы стать владельцем СМИ. Минпромэнерго идет по этому пути. Но у нас появляется развилка. Что если предприятия попадают в эту сферу? Это запрет на участие иностранного капитала? Или это предмет специального рассмотрения?
«Известия»: К какой же версии склоняется наше правительство?
Шаронов: Есть плюсы и минусы и в одной, и в другой конструкции. Запрет уменьшает дискреционность в принятии решений - хочу дам, хочу не дам. Одновременно запрет неоправданно расширяет количество объектов. Конечно, можно прийти, как это делают американцы, к консенсусу: все заинтересованные согласились - да, разрешаем участвовать, не согласились - вопрос поднимается выше. У них конечный этап - это президент. Президент может «заветовать» сделку. За последние 20 лет таких случая в Америке было два. Один раз, по свершившейся сделке, заставили продать купленный актив на американском рынке, в другом случае запретили купить китайской компании маленькую американскую нефтяную компанию, владеющую менее чем 1% нефтяных запасов США. Когда мы их упрекнули, что у них такой «очень штучный» подход, они сказали: «Нет, проблема здесь в том, что это компания, которой владеет государство и очень сильно вмешивается в хозяйственную деятельность субъекта».
«Известия»: Так что же будет с законом? Его примут?
Шаронов: Его надо принять. У нас есть пожелания Консультативного Совета по иностранным инвестициям: «вы уж определитесь и четко скажите, куда можно вкладывать, куда нельзя, потому что сейчас полунамеками мы не понимаем гонят нас или куда-то приглашают». Именно поэтому иностранцы всегда оценивают риски в РФ, как высокие. В принципе, никто не настаивает, что ограничений быть не должно, они просто должны быть сформулированы и быть более-менее постоянными.
«Как работает правительство?»
«Известия»: Когда все-таки планируется представить сводный доклад об итогах работы правительства? О чем он будет?
Шаронов: Сводный доклад должны были рассматривать на заседании правительства 2 марта, но немного сдвинули, новая дата рассмотрения пока не назначена. Для всех нас - это попытка формализовать, что мы делаем и ради чего. Вот мы, например, хотим уменьшить смертность на дорогах. А вообще как мы себе это видим? Какой она должна быть? Когда это должно случиться? Теперь мы не просто всю жизнь проводим в улучшении, а вот у нас есть цель, и мы можем показать, как мы к ней идем, как мы ее оцениваем с разных позиций. В сводном докладе прописана целая иерархия целей - есть 4 цели первого уровня, 30 второго и 114 третьего уровня.
«Известия»: А показатели там конкретные какие-нибудь будут?
Шаронов: Проблема в том, что показатели до конца не выверены. Мы должны их свести к конечным, а не к промежуточным результатам. Важно не то, сколько мы потратили денег на оснащение больницы, а как снизилась смертность в результате этих вложений. Важно не сколько машин скорой помощи мы закупили, а как снизилось время подъезда скорой помощи после вызова. Мы всегда должны смотреть на конечный результат, ведь все это, делается для улучшения жизни. Но часть показателей мы до сих пор сформулировать не можем.
«Известия»: А как отразится на финансировании госучреждений этот доклад?
Шаронов: Мы столкнулись с интересным парадоксом после того, как ведомствам были выделены огромные деньги на нацпроекты. Ведомства переписали в своих докладах графики работ, а показатели не изменились. Например, вы получаете условно дополнительно 100 млрд. рублей, а уровень смертности, о котором вы до этого писали, не меняется. Мораль: то ли вам не нужны эти 100 миллиардов - вы их не по назначению используете, то ли вы не увязываете свою деятельность за эти деньги с изменением конечных показателей. А как раз одна из целей докладов ведомств и сводного доклада - это дать ответ на вопрос «Как работает правительство»? Как оно съедает денежки? И что, в результате, получает? Наиболее продвинутые умы говорят, что мы должны быстро превратить сводный доклад в инструмент бюджетного планирования что, конечно, правильно.
23.03.2006, 15:31
