Аналитика

Расизм наоборот

EXCLUSIVE

В очередной беседе Владимир Соловьев и Николай Злобин, директор российских и азиатских программ Института мировой безопасности США, обсудили итоги выборов в Америке: почему победил Барак Обама, какую политику он будет проводить и чем закончится период его правления для Америки и мирового сообщества в целом.

Соловьев: Ну что ж, у нас есть возможность поговорить об Америке. У нас в гостях Николай Злобин. Мы много говорили о выборах в США. Я написал в своем блоге очень жесткий комментарий о выборах. Кстати, немногие его поняли, потому что я предложил дуалистический подход. Знаешь, что это конец белой Америки в классическом, традиционном представлении, но это начало нового мира. Так же, как императору Нерону казалось бы, если бы ему сказали, что христиане будут править миром, что это конец той цивилизации, которую он знал, но отнюдь не конец Вселенной. Это вопрос, с какой стороны вы рассматриваете. Николай, ты, как я понимаю, провел исследование.

Злобин: Да, я посмотрел статистику. Окончательных итогов еще, в любом случае, нет, их долго будут считать. Но они уже не имеют значения, поэтому я готов ответить.

Соловьев: Расскажи, интересно, что там получается.

Злобин: Например, Обама набрал, выиграв выборы, 46% голосов белых женщин Америки, в то время как Маккейн, проигравший выборы, набрал 53% этих голосов. То есть, Обама проиграл среди белых женщин. Среди белых мужчин разрыв больше. Обама, выиграв выборы, набрал среди белых мужчин всего 41%, Маккейн – 57%.

Соловьев: Но, тем не менее, это такой отрыв у белых. А у черных?

Злобин: Что касается черных – их, в принципе, меньше – примерно 12% населения Америки.

Соловьев: Это не влияет на процент голосования.

Злобин: Да. Среди черных мужчин Обама набрал 95%, Маккейн – 5%, среди черных женщин Обама набрал 96%, Маккейн – 3%. Среди испаноязычных Обама набрал 64%, Маккейн – 33%, среди всех других меньшинств, включая русских, китайцев, Обама набрал 64%, Маккейн – 32%.

"Среди черных мужчин Обама набрал 95%, Маккейн - 5%, среди черных женщин Обама набрал 96%, Маккейн - 3%. Среди испаноязычных Обама набрал 64%, Маккейн - 33%, среди всех других меньшинств, включая русских, китайцев, Обама набрал 64%, Маккейн - 32%".

Соловьев: Получается, можно сказать четко и ясно, такая «обратная» политкорректность. Белые, воспитанные, проголосовали, как того требует политкорректность, черные на политкорректность положили с высокой колокольни миллион раз. Потому что соотношение 96-3 и 95-1 – дальше можно ничего не говорить.

Злобин: Да, но, с другой стороны, я с трудом себе представляю черных, голосующих конкретно за Маккейна.

Соловьев: Но это же расизм.

Злобин: Нет, по многим причинам.

Соловьев: Смотри, белых, голосующих за Обаму, ты себе представляешь? Значит, ты все равно учитываешь цвет кожи, а не политические воззрения?

Злобин: Нет, и политические воззрения тоже. Все-таки, у них была серьезная разница в политических воззрениях. Есть, например, такая штука: как вы голосовали в зависимости от идеологии? Либералы проголосовали 89% за Обаму, 10% за Маккейна, а консерваторы 20% за Обаму, 78% за Маккейна.

Соловьев: То есть, ты хочешь сказать, что черные не бывают консерваторами.

Злобин: Бывают, но, исходя из их образования, уровня доходов, они, как правило, либералы.

Соловьев: Вот видишь, а либерал – это кто? Тот, кто живет на социальную помощь, получается?

Злобин: Который, в общем, рассчитывает на государство.

Соловьев: А теперь, скажи, пожалуйста, те люди, которые никогда не ходили голосовать, а в этот раз пришли. Как они проголосовали? Есть такая статистика?

Злобин: Есть. За Обаму - 69%, за Маккейна – 30%.

Соловьев: То есть, как раз пошли те, кто испугался, что, если придет Маккейн, их социальное благосостояние…

Злобин: Да, в принципе, да, но это уже идеология.

Соловьев: Идеология в том, что «государство, дай нам денег»?

Злобин: Нет, я имею в виду, если бы они были ближе по взглядам, может быть, такой разницы бы и не было.

Соловьев: Подожди, получается у тебя: взгляды разделяются по расам. Только что ты сказал, что все негры у тебя получились либералы.

Злобин: Судя по статистике, да.

Соловьев: Согласись, это же ужасная мысль.

Злобин: Если бы, например, выбор был между Обамой и, предположим, Джоном Кэрри – двумя либералами – я не знаю, как бы распределились голоса.

Соловьев: Ну что кокетничаем? Знаем, конечно.

Злобин: А если бы Клинтон, которого афроамериканцы обожают? Был бы Обама и Клинтон. Я не уверен, что Обама выиграл бы у Клинтона среди национального меньшинства.

Соловьев: Я бы согласился, если бы речь была 60/40, даже 70/30, но 96% – это уже расовое. У латинских голосов, когда 60-40, я еще могу допустить. 96% - это уже Советский Союз глазами зарубежных друзей.

Злобин: Тем не менее, так и есть.

Соловьев: Это же и доказывает расизм. Можешь себе представить, что бы кричала американская пресса, если бы 96% белых проголосовало за Маккейна?

Злобин: До этого вообще 100% голосовали за белых кандидатов.

Соловьев: Потому что не было черных. Вот что было бы, если бы 96% при таком раскладе проголосовало бы за белого?

Злобин: Ну, говорили же об «эффекте Брэдли».

Соловьев: Нет. Сказали бы, что это расизм. Почему же сейчас не говорят, что это расизм?

Злобин: Я бы не сказал, что это расизм. Взгляды очень серьезно у них различаются. В принципе, объективно, конечно, Обама ближе этим слоям населения по взглядам. Я понимаю, что ты хочешь сказать.

Соловьев: Так говори правду. Если бы у тебя речь была о взглядах, у тебя не было бы этнического расхождения. Если бы речь шла о взглядах, ты бы не стал говорить, что да, посмотрите, у нас есть выходцы из Латинской Америки, есть чернокожие, есть китайцы. У тебя был бы срез примерно одинаковый. Ты же белых не разделяешь, откуда они. Ты же не говоришь, что белые – итальянцы, белые – французы, белые - англичане. Нет, тебе говорят очень просто: 96% чернокожих мужчин и 99% женщин проголосовали против белого. Причем здесь взгляды политические?

Злобин: Может быть, если бы он был белым с теми же взглядами, может быть, они бы за него тоже проголосовали. У нас нет обратной статистики.

Соловьев: Ты боишься, что американцы будут попрекать тебя за то, что ты говоришь правду по радио?

Злобин: Нет. Просто, может быть, мы расходимся с тобой в понимании слова «расизм».

Соловьев: Скажи мне, что такое расизм?

Злобин: Я теперь даже не знаю.

Соловьев: Мне казалось, что расизм – это превосходство одной расы над другой независимо от того, какой расы. Здесь у нас черный расизм.

Злобин: "В Америке сейчас очень много говорят, что Обама, скорее всего, будет проводить политику демонстративно анти-афроамериканскую. Чтобы его, не дай бог, не упрекнули в том, что он пришел к власти и проводит политику, соответствующую интересам одного этнического слоя"

Злобин: Потому что они решили, что они выше белых?

Соловьев: Конечно. Они проголосовали за своего.

Злобин: Но это не значит, что они голосовали против белых.

Соловьев: А против кого они проголосовали?

Злобин: Они проголосовали конкретно за президента…

Соловьев: Они голосовали не за взгляды, не за убеждения, не за идеологию.

Злобин: Ты думаешь, что, если бы Обама был представителем республиканской партии…

Соловьев: Это никакой роли бы не играло.

Злобин: Все равно они бы за него проголосовали?

Соловьев: Абсолютно, если бы с другой стороны был белый. 96% об этом свидетельствуют.

Злобин: Ну хорошо. Я могу согласиться. Цифры впечатляющие, нет вопросов.

Соловьев: А теоретически это: 23% избирателей, проголосовавших за Барака Обаму, - черные. И только 1% за Маккейна – черный. Конечно, это моя страшная оговорка, что у него, оказывается, не черная бабушка умерла, страшная оговорка – ничто по сравнению с таким расовым голосованием. А по благосостоянию людей?

Злобин: По благосостоянию, по доходам тут очень разная штука получается. Самые бедные проголосовали за Обаму с перевесом 73 против 25 процентов. Те, кто живет на грани бедности, проголосовали за Обаму 60 против 37. Те, низкий средний класс – с доходом порядка 50 тысяч долларов в год – проголосовали 55-43 за Обаму. Те, кто получает от 50 до 75 тысяч, проголосовали примерно поровну – 48-49, уже 1% в пользу Маккейна. Потом, неожиданно, те, кто получает 75-100, проголосовали опять за Обаму 51 против 48. 100-150 тысяч – 48-51 за Маккейна. Годовой доход 150-200 тысяч – 48-50 в пользу Маккейна. А 200 и выше – 52-46 в пользу Обамы.

Соловьев: Да, либералы. Не рабочие.

Злобин: Да, профессора, писатели, бизнесмены. Они опять вернулись к Обаме.

Соловьев: Видишь, у нас получается как – то есть, у нас победил расовый, либеральный, иждивенческий подход. Конечно, самые нищие, которые говорят «дай», негры, поколение, воспитанное на либеральной идеологии, которое говорит не «ты сделай сам», а «мы тебе дадим». Да, везуха Америке. Повезло им с выборами. Кстати, Николай, меня спрашивают: какова процентная раскладка по цвету кожи в общем в населении США и в институте выборщиков?

Злобин: 12% афроамериканцев в стране, примерно столько же латинов. Никто не знает, сколько китайцев, азиатов.

Соловьев: Белых уже давно не большинство, насколько я понимаю.

Злобин: Они большинство пока, на уровне где-то 50%. В штате Калифорния – единственный штат, где их не большинство. Где-то, примерно к середине века, как считают американские демографы, меньшинства сравняются. Белое большинство уже не будет большинством, будет одним из меньшинств. Где-то к середине этого века.

Соловьев: Если бы не голосовали негры, то кто победил бы в Штатах?

Злобин: Трудно сказать, потому что надо смотреть раскладку по каждому штату.

Соловьев: Такая раскладка была сделана. Победил Маккейн.

Злобин: Может быть. Если изъять ту или иную социальную группу, конечно, результаты изменятся. Это нормально. Просто Обама строил бы свою компанию по-другому. Задача стояла: выиграть выборы в конкретной ситуации, а не выиграть выборы в минус афроамериканское население.

Соловьев: Нет, нет, это я с тобой согласен. Просто получается, до чего дошла политкорректность американская. Такие откровенные антибелые голосования. 96 и 99% черных – это какое голосование?

Злобин: Они проголосовали за своего, безусловно.

Соловьев: Что значит «свой»? Они – не граждане Америки? За черного они проголосовали, потому что он черный.

Злобин: Да, но это же необязательно, что они против белого проголосовали.

Соловьев: А что это означает?

Злобин: Я думаю, они проголосовали против конкретно Маккейна в данном случае. Я повторяю: если бы был Клинтон, я не уверен, как бы они проголосовали.

Соловьев: Скажи по секрету, ты сам-то сейчас веришь в то, что говоришь?

Злобин: Я просто допускаю.

Соловьев: Нет, скажи, просто положа руку на сердце, потому что у тебя глаза бегают, ты себя чувствуешь некомфортно. Скажи мне честно, неужели ты сам веришь в то, что сейчас говоришь?

Злобин: Я просто думаю, что те выводы, которые можно сделать на основе этих цифр, ты делаешь. Но, может быть, это не единственные выводы, которые можно сделать.

Соловьев: Какой ты можешь еще сделать вывод?

Злобин: У нас нет других альтернатив.

Соловьев: Ну, как нет? У нас с тобой есть другие этнические группы, и в других этнических группах, которые тоже подвержены влиянию well fee и прочих программ, как, например, латиноамериканские, у них такого голосования нет - 96-99.

Злобин: Например, в Америке многие ожидали, что латиноамериканское меньшинство проголосует против Обамы 100%, потому что вообще у них большие проблемы по жизни, конкуренция между двумя этническими меньшинствами. И вот то, что они поддержали, для многих стало сюрпризом.

Соловьев: Да, но 60-40, а не 96 и 99. Николай, вам надо что-то делать, вам надо спасать белых. Не получится ли следующая логика: вот сейчас Обама, например, берет и запускает сюда всю Кению, Нигерию, Либерию. И следующие выборы – только черные правят.

Злобин: Я думаю, что нет, потому что у президента США, все-таки, во-первых, не такая большая власть, как у премьер-министра России. Ему надо учитывать огромное количество факторов, и он не самостоятельный политик в значительной степени. Он, скорее, брокер такой политический, которому надо находить общий язык. Во-вторых, в Америке сейчас очень много говорят, что Обама, скорее всего, будет проводить политику демонстративно анти-афроамериканскую. Чтобы его, не дай бог, не упрекнули в том, что он пришел к власти и проводит политику, соответствующую интересам одного этнического слоя.

Соловьев: А зачем сейчас, если они определят голосование?

Злобин: Не факт, они определят голосование сейчас. А через 4 года…

Соловьев: Ну а что? Через 4 года еще выйдет из гетто куча людей. Кучи голодных, он еще сейчас ограбит работающих высокими налогами и передаст деньги туда.

Злобин: Я понимаю, но ничего этого не было в его предвыборной кампании. Вообще, он не вел этническую предвыборную кампанию. У него был нормальный мейнстрим, либеральный мейнстрим.

Соловьев: Подожди, кто не вел этническую кампанию?

Злобин: Обама.

Соловьев: А ты цвет кожи видел?

Злобин: Цвет я видел, да.

Соловьев: Все.

Злобин: Но по лозунгам, по программам…

Соловьев: Ты СNN включал?

Злобин: Я включал.

Соловьев: А те фразы: «Впервые! Посмотрите, мы делаем историю!», и все комментаторы говорили, что у нас впервые афроамериканский.

Злобин: Конечно.

Соловьев: Зачем ему надо было рот открывать?

Злобин: На самом деле, я с тобой согласен в одном, это действительно переворот в политической культуре Америки. И не только Америки, всего мира.

Соловьев: Конечно. А в чем суть этого переворота?

Злобин: Переворот, на мой взгляд, заключается в том, что у Обамы есть шанс стать действительно представителем этнического меньшинства, способного стать мейнстримом.

Соловьев: А в чем суть этого направления? Вот этого мейнстрима?

Злобин: Придя к власти, пусть даже как представитель этнического меньшинства, и с поддержкой этнического меньшинства, проводить политику в интересах всех.

Соловьев: Зачем?

Злобин: Как зачем? Подожди, у него есть такой шанс.

Соловьев: Подожди, какой шанс? Его выбрали все те, которые никогда не голосовали. Вот ты сказал сам, по выборам за него проголосовали те, которые не хотят работать, а хотят получать.

Злобин: Нет, не факт. Я тебе скажу, тут более интересные цифры есть, которые, как мне ни печально, подтверждают твои взгляды. Среди тех, кто вообще не имеет образования, а есть такие - их 4% в Америке - или не получили еще образование, даже школьное, 63% проголосовали за Обаму, только 35 за Маккейна. Среди тех, кто имеет школьное образование, 52 за Обаму и 46 за Маккейна. Т.е. опять, низкий уровень образования голосует за Обаму.

Соловьев: Низкий уровень образования, низкий уровень доходов, зависимость от государства.

Злобин: Правда, очень серьезное преимущество, 58 против 40, у Обамы среди тех, кто имеет самое, пост-колледж, что называется.

Соловьев: Конечно, то, что мы говорим, классические либералы.

Злобин: Т.е. у него, во-первых, две, видишь, уже категории выборщиков образуется.

Соловьев: Очевидно, либералы, которым все не нравится, которые проповедовали политкорректность, которые придумали толерантность. Ведь, понимаешь, я боюсь, что это тренд, при котором в Германии станет президентом турок, это тренд, при котором во Франции станет президентом араб. Притом я не говорю, хорошо это или плохо, «боюсь» - термин не совсем правильный. Это данность времени. Это крушение великой Римской империи.

Злобин: Смотри, получается, что или Обама становится, будучи афроамериканцем, лидером всех, или он становится лидером афроамериканцев и национальных меньшинств. Вот у него сейчас вот этот шанс есть, и туда, и туда.

Соловьев: А у него нет никакого давления, чтобы быть лидером всех.

Злобин: Нет, есть давление, давление бизнеса.

Соловьев: Скажи, пожалуйста, был в истории Штатов когда-нибудь такой пример, чтобы, например, негр стал мэром, а после этого стал белый мэром?

Злобин: Были, конечно. Сейчас, например, в самом белом штате Массачусетс, там губернатор афроамериканец.

Соловьев: Конечно, а вот после него кто будет губернатором?

Злобин: А до него был белый.

Соловьев: До него - да, а после? Здесь очень важный вопрос - кто после будет. Вот бывает так, чтобы негр пришел, а после него пришел опять белый?

Злобин: Я подумаю.

Соловьев: Очень интересное сообщение пришло: «Володя, я вас очень уважаю, но в вашем тоне вижу нотки расизма» Я, извините, я не вижу, где у меня расизм?

Злобин: Нотки.

Соловьев: Я не очень понимаю. Когда негры голосуют только за негра - это расизм. Когда белые голосуют только за белых, потому что он белый, а не потому, что у него такие взгляды, - это тоже расизм. Расизм не должен иметь цвет кожи. Извините, расизм может быть и черный, и белый, и желтый, и какой угодно. Расизм – это тоже убеждения. Вот только не мои. Я как раз идеальный не расист. Я - за людей в независимости от цвета кожи и всяких религиозных принадлежностей.

Злобин: Когда еврей-радиоведущий нападает на негра, это расизм?

Соловьев: Как выясняется, да. То есть, здесь дело в чем: было бы голосование, например, 60-40, имеется в виду среди чернокожих, я бы согласился.

Злобин: На самом деле, ты отчасти прав. То, что для белых важнее были программы, а для афроамериканцев важнее был цвет кожи на этих выборах - это очевидно.

Соловьев: Это и есть расизм.

Злобин: Хорошо, если ты называешь этим словом, пусть.

Соловьев: Когда важен цвет кожи – это расизм.

Злобин: Мне кажется, для них был важнее цвет кожи, чем конкретная программа. Хотя программы тоже их устраивали. Если бы это был белый кандидат, они бы все равно за него проголосовали, может быть, с меньшим энтузиазмом. Но проблема в том, если он начнет проводить политику мейнстрима, ты говоришь, что он проиграет следующие выборы.

Соловьев: Нет, я не говорю, что он проиграет следующие выборы, я говорю, что они могут его грохнуть по дороге.

Злобин: Т.е. они перестанут поддерживать его за цвет кожи.

Соловьев: Нет, я думаю, что республиканцы выдвинут следующего черного, а эти могут просто устроить любой террористический акт. Хочу тебе напомнить, что, как у белых был Куклусклан, так и у черных были Пантеры.

Злобин: Конечно, но я не думаю, что республиканцы выдвинут афроамериканца, это будет слишком.

Соловьев: Но у них такие идеи были в свое время.

Злобин: Были, но не на пост президента.

Соловьев: Да, на пост вице-президента. Скажи мне, вот Обама, он что такое? Ведь люди пишут, например, чо Маккейн «не умен, глуповат и даже агрессивен».

Злобин: Нет, его так нельзя называть, конечно. Он такой интересный политик, другое дело, что он старый.

Соловьев: Вот в этом основная проблема, т.е. вообще это кризис политической системы, потому что оба кандидата, на мой взгляд, вежливо говоря, не очень-то высокого качества.

Злобин: Не знаю, потому что они, все-таки, прошли колоссальный отбор из сотен человек.

Соловьев: Но расскажи людям историю про Обаму и его жену. Вообще, чем занимался Обама до того, как стал президентом.

Злобин: Обама юрист по образованию, он работал в сенате штата Иллинойс. Работал в юридической фирме до этого, его начальником была его жена Мишель, он был у нее ассистентом, она вообще была его наставником. Многие, кстати, считают, что она во многих отношениях сильнее даже Хиллари Клинтон, которая была, как известно, очень сильной женщиной и была хозяином, главой семьи Клинтонов. Многие считают, что Мишель является главой семьи Обама, роль ее будет очень серьезная в политике США, и она, кстати говоря, в этой семье единственная, настоящая, стопроцентная афроамериканка, в отличие от него и, соответственно, их детей. Ну, а поскольку он занимался государственным, конституционным правом, будучи в фирме, в сенате он потом занимался распределением грантов и денег, и программ, и их правильным юридическим использованием. И так получилось, что один из самых больших грантов получил госпиталь, в котором работала потом его жена, будучи юридическим представителем этого госпиталя, и у нее была довольно неплохая зарплата.

Соловьев: То есть, как только появился грант, то сразу у нее повысилась зарплата.

Злобин: В том числе. В принципе, в Америке это нормально, если ты приносишь деньги в организацию, ты получаешь часть этих денег.

Соловьев: А что вам тогда не нравится в отношениях Лужков-Батурина?

Злобин: А куда она приносит деньги? В московский бюджет?

Соловьев: Конечно, Батурина платит гигантские деньги в московский бюджет.

Злобин: Нет, она платит налоги. А если вот ты из госбюджета получаешь грант…

Соловьев: А, нет. А здесь просто получается, что из госбюджета муж потянул бабки жене, жене за это повысили зарплату, и это не коррупция.

Злобин: Это немножко другое. Тем более, что это не зарплата, как мы понимаем, это доход. Большая разница.

Соловьев: У нее доход.

Злобин: Да.

Соловьев: Но ей повысили ее доход.

Злобин: Повысили.

Соловьев: Это никого не смутило.

Злобин: Где, в Америке?

Соловьев: Да.

Злобин: А, ты имеешь в виду про Обаму. Нет, это зарплата была, зарплату повышало руководство госпиталя. Понимаешь, вот ты, например, работаешь на американскую компанию. Ты приходишь и говоришь: «Ребята, я к вам прихожу и приношу миллион долларов грант».

Соловьев: Который дала мне моя жена, которая стала в этот момент сенатором штата. Это не коррупция?

Злобин: Это там не принимается как коррупция.

Соловьев: Но пахнет дурно, и там это понимают, что это пахнет дурно.

Злобин: Я думаю, тут по лезвию ножа надо пройти, чтобы сделать это правильно. Но к нему в этом претензий не было, даже политические корректоры Америки к нему вообще без претензий, ну, подняли этот вопрос, разобрались, решили, что на самом деле больших нарушений нет.

Соловьев: А по Маккейну какие нарушения понимались?

Злобин: Тоже особо никаких коррупционных нарушений не было по Маккейну, если я правильно помню, вообще никаких не было. У него личные истории были, всякие любовницы и так далее, их поднимали. Тем более, говорят, что, судя по фотографиям и по воспоминаниям, в молодости он был очень даже ничего. Тем более, тогда он был молодой герой, и все женщины бросались ему под ноги, и т.д. Очень был популярным товарищем.

Соловьев: Меня интересует, а возможна такая ситуация, чтобы в одной из африканских стран стал президентом белый? Вот в ЮАР когда-то так было, это называлось режим апартеида. А возможно, например, в мусульманских, в арабских странах? Вот, например, взял и пришел какой-нибудь француз или немец и стал президентом. Я не против, просто интересно. Теоретически такой вариант возможен?

Злобин: Теоретически это возможно, почему нет. У нас Советским союзом руководил грузин сколько лет!

Соловьев: Мы никогда не были а) мусульманской, б) арабской страной. Поэтому спокойно.

Злобин: Но не были ведь и грузинской. А потом хохол.

Соловьев: Не хохол, а украинец. Прекрати такие названия, нехорошо. Затем, все-таки, у нас страна была совсем другая. Вот у нас как раз расизма не было никогда.

Злобин: Тогда что? Екатерина была немкой…Я имею в виду, что в России, конечно, инородцы очень часто приходили к власти.

Соловьев: А вот скажи мне, пожалуйста, где-нибудь в Сирии такое возможно? В Арабских Эмиратах?

Злобин: Я думаю, что в традиционных это мало вероятно. Америка, все-таки, это такая смесь… Когда пришел к власти Кеннеди, говорили: «Вот первый католик!». Но, правда, его убили, как мы знаем. Но это был первый католик.

Соловьев: Мне нравится, когда пытаются сравнивать Барака Обаму с Линкольном. Ничего более глупого и смешного я давно не видел. Во-первых, надо отметить, что страны несколько разные.

Злобин: Ты совершенно прав. Да, ситуация вообще разная. Но Барака Обаму даже кто-то сравнил с Горбачевым, с человеком, который пришел с идеями все изменить, но не очень понятно, в какую сторону.

Соловьев: Кстати, я не понял, прочитав внимательно программу Обамы, я не понял, что он хочет изменить и как.

Злобин: А он открыто говорил: «На самом деле я ответа на многие вопросы не знаю!». Проблема в том, что надо ставить правильные вопросы, не зная ответа. И американцы считали, что, например, Маккейн дает правильные ответы на вопросы, которые мало кого интересуют, вопросы из прошлого. Обама ставит правильные вопросы, но ответа нет. У него была достаточно неопределенная во многих вопросах предвыборная компания, и многие вопросы до сих пор остаются. Мы до сих пор не знаем, каким будет президент Обама.

Соловьев: Команду он сейчас набирает сильную. Но это команда Клинтона во многом.

Злобин: Команда Клинтона. Так вот, Обаму сравнивают с Горбачевым, сравнивают с Кеннеди, сравнивают с Линкольном, в котором была значительная часть афроамериканской крови.

Соловьев: Четвертинка.

Злобин: И так далее. В принципе, американцы любят сравнивать. Даже Буша сегодня сравнивают с Трумэном, который, уходя из Белого дома, имел самый низкий в истории рейтинг. Ниже Буша, ниже плинтуса, а сегодня входит в тройку или в пятерку выдающихся американских президентов. Но вряд ли, конечно, Буш туда попадет.

Соловьев: Посмотрим. История жестока.

Злобин: Трумэн тоже пришел к власти, ставя правильные вопросы и не зная ответов. Но потом оказалось, что он сформировал вторую половину двадцатого века. Все, от ООН до НАТО, было его детищем. Ядерная бомба, вся вторая половина двадцатого века. Посмотрим, что сделает Обама. Но вопрос в том, что, если он, по твоей теории, будет проводить политику национального меньшинства…

Соловьев: Ярко либеральную, то есть ориентированную на повышение налогов, раскрутку инфляционных механизмов. То есть, он задушит бизнес, который есть. Бешеные социальные программы, эта псевдотерпимость, когда терпимость ко всем, кроме белых…

Злобин: Если он на это пойдет, то, конечно, Америка будет экономически и политически слабее, чем она сегодня, через четыре года. Есть тогда у него шансы выиграть эти выборы снова? Или нет? Или он будет проводить политику мейнстрима, исходя из того, что американцы все равно за него проголосуют? Им нужен свой президент, им нравится иметь своего президента. Потому что им независимо, какая программа, они голосуют за цвет кожи, по твоей теории. Значит, они за него проголосуют все равно, какую бы политику он ни проводил.

Соловьев: Вот это меня и пугает. Вот если он не предаст их, а, если он предаст, тогда они возьмут другого черного.

Злобин: Это не так легко. Надо проходить через такой отбор, и получить такую большую поддержку бизнеса, белых, и так далее.

Соловьев: Второй раз это будет сложнее сделать. Если сейчас будет разочарование, то сложнее.

Злобин: Разочарование будет сильное. Я всем говорю: «Будет сильное разочарование в Обаме». Это объективная вещь.

Соловьев: Кстати, народ пишет: «Сталина и Хрущева народ не избирал». Да, это правда. Я вообще считаю, что глубоко наплевать, кто может стать президентом в России: христианин, мусульманин, татарин, важно, чтобы он был достойным гражданином России, который может собрать максимальное количество голосов. Как только мы начинаем идентифицировать его по национальности, по религиозной принадлежности, мы тут же ставим себе расовые и этнические ограничения, так же, как здесь. Мне наплевать, какого цвета кожи Обама, какого цвета кожи Маккейн. Мне важно, что люди должны голосовать за убеждения, а не «негры голосуют за своего, белые голосуют за своего». Потому что иначе получается расизм наоборот.

Злобин: Во-первых, теперь я тебя правильно понял. Я имею в виду, что ты сказал, что неважно, кто станет президентом, пока у нас хороший премьер-министр в России.

Соловьев: Это ты сказал.

Злобин: Во-вторых, понимаешь, мы знаем, что во всех странах определенное количество избирателей голосует за какую-то совершено непринципиальную вещь: за лысого, потому что он лысый, или наоборот, за не лысого.

Соловьев: Это что-то новое, я такого не слышал.

Злобин: За отца пяти детей против человека, который развелся трижды. За то, что он более фотогеничный. Вот тут еще у меня интересная статистика есть. На вопрос, когда вы решили, как голосовать, в отношении Обамы 50 процентов ответили «прямо в кабинке», в отношении Маккейна - 45 процентов «прямо в кабинке» решили, как голосовать. То есть, огромное количество людей решали в последний момент, вспоминая не программы, не какую-то ерунду, а ища знакомые буквы, решая, кто более симпатичен или кто более молодой. Давайте за молодого проголосуем, предположим. Я понимаю, что это в определенном смысле некорректно.

Соловьев: Николай, давай говорить правду. Политкорректность привела к тому, что традиционное представление о демократии, когда один человек и один голос, вдруг дало забавный сбой.

Злобин: Конечно. Политкорректность – это, в принципе, вообще преимущество меньшинств. Вообще, демократия – это право…

Соловьев: Нет. Суть демократии в защите интересов меньшинств. Но когда меньшинства захватывают власть, то зачастую получаются интересные картины, как в Италии, с приходом Муссолини демократическим путем к власти, и в Германии с приходом Гитлера.

Злобин: Когда большинство не способно защитить интересы меньшинств, тогда меньшинства периодически проявляются…

Соловьев: Но когда большинство не станет чтить интересы большинств… Потому что, извини, в Америке большинство всегда защищало интересы меньшинств, если мы говорим про последние пятнадцать-двадцать лет.

Злобин: Но если белое большинство решило, что Маккейн не лучше для защиты…

Соловьев: А белое большинство так не решило. Белое большинство как раз решило, что он лучше. Белое большинство проголосовало, как мы знаем…

Злобин: С недостаточно значительным преимуществом.

Соловьев: Извини, как это можно было перебить 99 и 96?

Злобин: Все-таки, у белых гораздо больше.

Соловьев: Не гораздо. Если ты посмотришь в процентном соотношении к голосующим, это тоже очень важно брать, то выяснится, что процентное отношение белых меньше, чем процентное отношение народонаселения. Итак, о вреде политкорректности мы поговорим сегодня в 21.30 на канале НТВ. Будет страшная драка. Михаил Веллер - страшный враг политкорректности…

Злобин: Или о пользе политкорректности.

Соловьев: Или о пользе. Эту точку зрения поддерживает выдающийся актер и режиссер Иван Дыховичный.

Материалы на тему:
Обама готов идти дальше
Состоялся телефонный разговор между Медведевым и Обамой
Речь может пойти об очень длительном периоде
Американские СМИ: В США завершилась полуторавековая гражданская война
В Венесуэле и Иране рады победе Обамы
Медведев встретится с Обамой уже в ноябре
Без российско-американского сотрудничества не обойтись
Будем надеяться на лучшее
Обама для России лучше
Что ожидает нового президента США?
Барак Обама побеждает на выборах президента США
Начало положено

Обсуждение:
Блог Владимира Соловьева
Группа "Владимир Соловьев. Для неравнодушных" VKONTAKTE.ru
Блог 2 - зеркало на LiveInternet
Блог 3 - зеркало на LiveJournal

13.11.2008, 17:05

---