Аналитика
Отрыв власти от реальной жизни убьет Россию как государство
23 июля, в эфире авторской программы «Соловьиные трели», прошла очередная беседа Владимира Соловьева с Николаей Злобиным, директором российских и азиатских программ Института мировой безопасности США.
 |
| Николай Злобин |
|---|
Соловьев: Коля, скажи мне, пожалуйста, - сейчас все сходят с ума по поводу Караджича. Зачем этого несчастного человека, который уже много лет живет своей тихой жизнью... Все знали, где он живет, чем он занимается. Сейчас спрашивается, зачем его надо было сейчас вот хватать, устраивать это «шоу с конями», кричать. Вся эта мерзость зачем?
Николай Злобин: Нет, явно, что рассчитано на шоу. Явно, что это было рассчитано на внешний эффект, на мой взгляд. Привлечь внимание, добиться чего-то. То есть, явно было это все сделано сценически очень грамотно. Весь мир об этом говорит. Правильно. Ты прав, такие операции должны проводиться спецслужбами тихо, спокойно, без всякого привлечения внимания.
Соловьев: А кому он вообще нужен? Что он такое сделал? Почему его назначили христианским Бен Ладеном, как о нем пишут?
Николай Злобин: Да, думаю, что просто бывает такое в истории. Ты сам это знаешь, когда те люди становятся символами чего-то. Они уже помочь этому не могут, и никто этому помочь не может.
Соловьев: А это хотя бы правда? Было объективное расследование? Кто-то знает, что там действительно произошло?
Николай Злобин: Нет, в любом случае, подожди, объективного обвинения быть не может, пока человек не будет представлен перед судом и не доказана его вина.
Соловьев: Конечно. Его вина не может быть признана, но расследование может быть проведено без этого.
Николай Злобин: В любом случае, расследование проводит не суд, расследование проводят соответствующие органы.
Соловьев: Следствие.
Николай Злобин: А решение принимает суд.
Соловьев: Да, виновен или нет.
Николай Злобин: Мы сами с тобой знаем про один из принципов мировой юриспруденции. Человек не виновен, пока суд, суд не…
Соловьев: Римское право.
Николай Злобин: Да. Ни газеты, ни журналисты, ни политики, никто не может сказать: «Ты виновен». Это не только там, это и в России то же самое должно по идее быть. Вот, поэтому я думаю, что кто-то стал разыгрывать эту карту, кому-то нужно, так сказать, привлечь внимание к успешности его союза, например, или роли Сербии в этом, или какие-то внутриполитические сербские проблемы, вполне может быть, решаются, о чем я не знаю на самом деле. Но явно, что сделано это с большой помпой.
Соловьев: Ну, это, по-моему. В книге дель Понто написано о гигантских захоронениях и христиан.
Николай Злобин: Да.
Соловьев: Но об этом вообще ни слова и нет. Никто за это никакой ответственности не несет. Нет ни одного мусульманина, которого обвинили бы в этнических преступлениях против христиан. То есть, получается, что Караджич виновен в этнических преступлениях против мусульман, а христиане все сами умерли и моментально захоронились.
Николай Злобин: Нет, ну, это, конечно, несправедливо. С одной стороны это несправедливо, с другой стороны, это не оправдание для других преступлений, что кто-то из преступников не осужден, это не значит, что никого не надо осуждать. Но с другой стороны, выборочный подход в юриспруденции мы сами по Российской истории знаем, что нет ничего хуже этого.
Соловьев: Нет, ну, подожди.
Николай Злобин: Это разлагает общество полностью.
Соловьев: Ну, а как после этого относиться к международному праву? Когда с одной стороны преступнику разрешают стать президентом самопровозглашенного государства, которого впрямую обвиняли в убийствах христиан, а с другой стороны, человека, который мирно живет и является врачом, и вина которого доказана, здесь публично хватают и ведут куда-то.
Николай Злобин: Ну, Володя, ты же интеллигентный человек! Какое международное право? Что это такое?
Соловьев: Да, простите, простите, я забыл.
Николай Злобин: Международное право – вещь, так сказать, очень упрощенная и функционирует... Понимаешь, ведь право существует тогда, когда можно заставить его выполнять.
Соловьев: Конечно.
Николай Злобин: В международной ситуации нет никаких сил, которые могут заставить.
Соловьев: Нет, сейчас мы живем в новой обстановке пещерного права.
Николай Злобин: Мы всегда, в принципе, так жили в такой обстановке.
Соловьев: Конечно, но, то есть, поэтому Россия права сейчас, когда вот в ответ на американскую силовую дубину тихо и незаметно ввела углеводородную бомбу, которая оказалась очень эффективной. И то, что мы сейчас прибрали к своим рукам и Чавеса, доказывает, что вот эта Российская политика более чем эффективна.
Николай Злобин: Не знаю. Я не знаю, кто кого, вот Чавес прибрал к рукам Россию, или Россия Чавеса.
Соловьев: Ну, конечно, Россия Чавеса!
Николай Злобин: Можно это обсудить.
Соловьев: Ну, по крайней мере, ни одна компания их у нас не работает, а «Лукойл» работать теперь будет там.
Николай Злобин: Я думаю, что «Лукойл»-то там работать будет, да. Какое отношение это имеет к России, это еще большой вопрос.
Соловьев: Как и все нефтяные компании, один телефонный звонок, и любая нефтяная компания становится государственной собственностью.
Николай Злобин: Да. Я просто думаю, что есть стратегическая цель у страны, как и у России должна быть, и в первую очередь, я с тобой согласен. То есть, ты говорил в предыдущем часе, это должно быть качество жизни в самой стране. И есть политические внешние цели, которые, да, так сказать, должны быть подчинены стратегической. В какой степени вот это вот, то, что происходит в этой области России, связано с решением Путина?
Соловьев: Так, я не могу понять.
Николай Злобин: Я тоже не могу понять. Поэтому я не уверен, что это правильный шаг. Может быть и правильный.
Соловьев: Но, с другой стороны, жизнь американцев не имеет никакого отношения к внешней политике Америки.
Николай Злобин: Нет, никакого.
Соловьев: Поэтому не всегда все это связано.
Николай Злобин: Поэтому, понимаешь, нет, нет. Поэтому американцы не парятся по поводу внешней политики, потому что они знают, на самом деле, что главной целью Правительства Соединенных Штатов является качество их жизни. Американцев. Понимаешь?
Соловьев: Я говорю о другом. Я не знаю, виновен Караджич, или нет. Пока возникает ощущение, что Караджича признали виноватым, потому что было надо. Поэтому когда Саша пишет, зачем евреи десятки лет ловили тихих старых нацистов, или восемь тысяч убитых – это недостаточно много? Саша, это более чем достаточно много. И пять человек – это много. И один – много. Вопрос в доказанности преступления.
Николай Злобин: Совершенно верно.
Соловьев: То есть, здесь никто ничего не доказал.
Николай Злобин: Вопрос в доказанности и в неизбежности наказания тех, кто совершил преступление.
Соловьев: Если они его совершили.
Николай Злобин: Да. Потому что, так сказать, неизвестно. Старая истина, что лучше уж не наказать настоящего преступника, чем наказать невиновного.
Соловьев: Кстати, ты знаешь, произошел в Канаде случай, который я хотел с тобой обсудить. Он меня потряс.
Николай Злобин: Тебя потряс?
Соловьев: Он меня потряс вот с перспективой на Россию. Четырнадцать лет, мальчик-канадец. Дружит с девочкой. Подвозит ее домой на велосипеде, после чего она исчезает, и находят через несколько дней ее растерзанное тело, изнасилованную и убитую. Когда последний, кого видят с ней, это оказывается он, его суд присяжных признает виновным и бросает его в тюрьму, в которой он проводит, приговоренный сначала к повешению, но из-за юного возраста не казненный, в Канаде чуть ли не 30 лет. В конечном итоге, его, ну, не амнистируют, но его выпускают на свободу, он женится. У него появляются дети, но он вынужден переезжать, менять свое айдентити, менять, то есть, свои те документы, то есть, удостоверение личности. И он теперь говорит: «я не виноват, ее посадили в машину». И спустя годы вдруг выясняется, что он действительно не виноват. И Правительство Канады официально приносит ему свое извинение, выплачивает ему многомиллионную компенсацию, публично приносит ему извинения. Публично, во всех газетах напечатано, что этот человек не виновен, что Правительство было неправо, его жене выплачивается компенсация за страдания, которые были. Вот сравни, да: правительство признало себя неправым, хотя это был конкретный суд, суд присяжных. У нас Бульбов 9 месяцев, Сторчак сегодня написал открытое письмо, прочитайте, волосы станут дыбом. Несчастный Кругляков, о котором мы говорим. И государство даже спасибо извиниться. Государство их держит, они даже не осуждены. При этом Бострыкин, несмотря на все показания, Довгия, Хинштейна и всех прочих, себя чувствует замечательно.
Николай Злобин: Это верно. А помнишь эти знаменитые истории, когда еще 10 -15 лет назад выдавались справочки о реабилитации? И что ты с этой справкой будешь делать? Ходить и всему миру доказывать, что там, твой папа, мама были не виноваты и их посадили ни за что, и вообще ты не из семьи преступников? Все равно клеймо остается, потому что все равно все общество думает, что да, ты сидел, в тюрьму просто так, типа, не попадают, и дыма-то без огня не бывает. Что-то да там не так. Поэтому то, канадцы сделали, конечно, великое дело. Ты понимаешь, тут ведь, главное, понять, опять, что продолжение того, что ты говорил в предыдущий час. Как бы ни относиться, там, к западной элите, американской, там, у них идиотов не меньше. Они все-таки часть того же самого социума, как и все остальные американцы. Поэтому если они знают, если они делают что-то не так, могут пострадать их дети, там, родственники, знакомые.
Соловьев: Они не живут в резервации.
Николай Злобин: Они не живут в резервации. Они не ездят на машинах. Они знают цены на бензин, потому что жена возит детей в школу, и они платят за бензин так же, как и все остальные. Их мамы, папы тоже платят такую же квартплату. Они не живут за каменными заборами, дай Бог, и не ходят с охраной, потому что никто себе этого позволить не может, общество не потерпит. То, что власть является частью общества, на Западе видно очень четко. Поэтому хочешь – не хочешь – они возвращаются в это общество. Им приходится жить с этим обществом дальше. Этой оторванности нет, и им приходится все время не только думать о том, что они – часть этого общества.
Соловьев: Кстати, ты знаешь, это то, что у нас не очень хорошо понимают. У нас не очень хорошо понимают. У нас судят об Америке по Голливуду. Не понимают, что американское телевидение на порядок моральнее, чем российское.
Николай Злобин: Да, я сейчас прочитал твою статью на Treli.ru, и там ты совершенно прав. Оно не просто на порядок моральнее, оно специально сделано моральнее и защищено соответствующим законодательством.
Соловьев: Вот о чем с тобой я сегодня, как раз, хотел бы поговорить. Скажи мне, пожалуйста, мы говорим об Америке как примере независимой и свободной страны. Как они насаждают государственную мораль и насаждают ли они ее? Существует ли эта государственная политика? Ведь там такой «Первый канал» невозможен, чтобы общенациональный «Первый канал» показывал героев Comedy Club или всякую гламурную нечисть - это вообще невозможно.
Николай Злобин: Это невозможно, потому что страна в значительной степени религиозна. Американцы - очень религиозные люди.
Соловьев: Чего россияне не знают.
Николай Злобин: Они протестанты. В Америке на улице больше церквей чем, наверное, с Италией можно сравнить.
Соловьев: Да, и с утра в воскресенье страна пустеет, потому что вся страна в церкви.
Николай Злобин: Да, причем практически по всей Америке в воскресенье с утра и до часу дня не продается алкоголь, потому что все в церкви. Даже запрещено законом в большинстве городов и штатов продавать алкоголь, потому что в это время ты нигде не можешь быть, кроме как в церкви. Или в субботу, если говорить о евреях, часть страны тоже в синагоге. Причем идут так, взявшись за руки, всей семьей, хорошо одевшись. Не просто зайти в церковь и помолиться, а это событие. Это раз. Это очень важное сдерживающее качество. Второе – это защита детей.
Соловьев: Подрастающее поколение. А кто является кумирами детей Америки? Такие же, как здесь, гламурные дивы, раздвигающие ноги Абрамовичу?
Николай Злобин: Нет, в Америке даже есть движение «сохранить невинность до свадьбы». Против наркотиков. Все эти вещи многие россияне не знают, а они приходят с Запада. Хорошие такие вещи. Я думаю, что Голливуд очень аккуратно подходит к выбору новых кумиров для детей, потому что, подходя к выбору кумиров для детей, им очень важно не потерять родителей, которые оплачивают рекламу. Большие компании не могут быть аморальными по большому счету, а они оплачивают рекламу. Если, не дай Бог, что-то случается, ты знаешь это не хуже меня, и программа вдруг делает какой-то просчет, ошибку, например, ведущий говорит что-то такое, что может не понравиться части аудитории - сразу значительная часть рекламодателей уходит из компании. Передача просто проваливается.
Екатерина: А как слушатели, читатели, зрители реагируют? Гневными письмами заваливают, такая, что ли, реакция?
Николай Злобин: Нет, просто перестают смотреть, и приходится менять ведущего. А выбор большой. У меня 1500 каналов, поэтому то, что я смотрю - это важно, потому что я смотрю и рекламу тоже. Любой рекламодатель заинтересован в том, чтобы посмотрели программу как можно большей людей. Кто не знает в России, кто смотрит голливудские фильмы, в Америке очень сильно семейное телевидение, телевидение для всей семьи. Это старая американская традиция, чтобы сесть всей семьей и поужинать.
Соловьев: При этом представить себе какие-то странные фразы, нецензурные, на американском телевидении невозможно.
Николай Злобин: Только на канальном телевидении.
Соловьев: А то, что идет на широком, у тебя все будет «запикано».
Николай Злобин: Все будет «запикано». В принципе, уже просто этого и не делают, чтобы пикать. А на кабельном телевидении весь мат оговаривается законом. Недавно умер, месяца полтора назад, великий, на мой взгляд, американский комик Джордж Карлин, который, в свое время, выиграл у федеральной комиссии по средствам массовой информации право произносить семь неприличных слов на кабельном телевидении. Это было огромное дело. До этого даже этого делать было нельзя. Это был Верховный суд, который принял решение. Представьте, Верховный суд, который обсуждает 7 матерных слов, которые можно на кабельном телевидении произносить комикам. Все слова, которые в голливудских фильмах - все в России знают эти слова, не будем сейчас их повторять - это, в принципе, решение Верховного суда США, разрешающее это делать по иску Джорджа Карлина.
Соловьев: «Самая серьезная пороноиндустрия – США. Знаменитые немцы или шведы отстают на очень много».
Николай Злобин: Конечно. Америка – большая страна, и Голливуд - огромный бизнес. Кстати, многие не знают, что, на самом деле, есть несколько Голливудов. Есть Голливуд, который делает фильмы только для Америки, для американского телевидения. Огромное количество голливудских режиссеров, актеров работают за границей. По другим стандартам делают огромное количество фильмов, которые просто продаются за границей. В Америке они никогда не показываются. В Америке они никогда никому никакой прибыли не принесут. Они заведомо делаются на продажу. А многие фильмы, которые попадают на американское телевидение, идут в американских кинотеатрах, стоят очень дорого, поэтому многие здесь их не видят, потому что купить их очень дорого.
Соловьев: А затем люди не очень понимают, как работают индустрии порно в той же Америке. То есть, вы попробуйте купить что-то в неправильной упаковке или развернуть не в том месте.
Николай Злобин: В принципе, да. На мой взгляд, американское порно – жутко скучное, потому что там такие 40-летние тети что-то изображают.
Соловьев: Ну и попробуй это купить не в том месте, или попробуй достать что-то выпить. Попробуй на улице пройтись с бутылочкой пивка.
Николай Злобин: Ни в коем случае.
Соловьев:Тюрьма сразу. Штраф, тюрьма. А курить можно на улице в Америке? - спрашивают люди.
Николай Злобин: Регулируется во многих местах.
Соловьев: В Калифорнии сейчас не покуришь.
Николай Злобин: В Калифорнии в некоторых городах можно курить только на ходу, чтобы не создавать дым в одном месте. В Вашингтоне практически во всех зданиях висят объявления, что курить можно не меньше чем за 30 метров до входа, чтобы около входа не скапливались и не курили. Внутри помещения вообще курить нельзя нигде практически. Курильщикам в Америке сегодня не весело.
Соловьев: А если русские с бутылкой - тоже тюрьма? - спрашивает Андрей. Андрей, им наплевать.
Николай Злобин: Они не спросят национальность и гражданство.
Соловьев: В фильме «Брат 2», кстати, это довольно справедливо показано. В Евангелие от Иоанна прямо сказано: разве закон наш осудит человека прежде чем выслушать и разуметь, что он творит? Вы знаете, можно сказать точно, что эту же цитату приводит и Сторчак в своем письме корреспонденту газеты «Газета». Конечно, почитайте в газете. Письмо Сторчака в «Московском комсомольце». Статья о Кругликове. Возникает впечатление, что единственное, чем прославился следственный комитет и его руководитель - это феноменальной неоправданной жестокостью к людям, которые попали им в лапы. Что вот просто политические заказы, гнобить в следственных изоляторах. Ты знаешь, это позор правоохранительной системе. Я другого слова не найду. Поверь моим внутренним ощущениям, что снимут, скорее всего, и руководителя генеральной прокуратуры, и руководителя следственного комитета где-нибудь в сентябре. То есть, такая российская метода разрешения конфликтов.
Николай Злобин: Просто проявление непрофессионализма с обеих сторон.
Соловьев: А Мосгорсуд под управлением госпожи Егоровой? Ведь они могли как раз вмешаться и сказать, что есть что. Должна была бы.
Николай Злобин: Ты скажи радиослушателям, что мы с тобой обсуждали во время перерыва. Почему российская власть не имеет никакого представления о реалиях.
Соловьев: А зачем?
Николай Злобин: Как им вернуть это представление о реалиях?
Соловьев: Ну и как? Ну, слушай, может он что-то не понимает, что такой ценой на нефть и подсаживанием всей страны на «нефтяную иглу», он раскачивает лодку, в которой все находятся.
Николай Злобин: Но на него лично, на его семью, на его друзей, на знакомых это никак не влияет. Они живут в шоколаде.
Соловьев: Рассказала Валявина о Боеве, ну и что дальше? Рассказал Соловьев о Майкове, Майкова написала на меня 100 заявлений в прокуратуру. Прокуратура сказала «Соловьев, ты прав». Ну и чего дальше? Это же вопрос не ко мне, не радиостанции «Серебряный дождь». Вот есть Антон Александрович Иванов, есть Дмитрий Анатольевич Медведев, это к ним вопросы. Но почему-то все пытаются ко мне пристать.
Николай Злобин: Потому что ты взял на себя ответственность.
Соловьев: Я всего лишь имел несчастье быть честным и открывать рот. «А как же гей-парад с мэром во главе? Пущей мерзости быть не может, что там пиво». Пишет Виталий. Ну, это точка зрения Виталия, есть и другие точки зрения на гей-парад.
Николай Злобин: Ну да, вы поймите. Мэр пошел на этот парад по одной простой причине, чтобы, во-первых, его не обвинили в том, что он игнорирует интересы части избирателей, а во-вторых, лишний раз пропиариться, почему нет. Но и американской толерантности, в принципе, почему нет?
Соловьев:Надо отметить, что тоже надо понимать Америку, но при этом религиозные люди в этом не участвуют.
Николай Злобин: Да где же не участвуют, мы говорили о мэре Вашингтона, жутко либерального города, где 99% голосуют за демократов в любом случае. А можно представить себе какие-то города на среднем западе, где мэр постарается уехать из города, когда проводится такая демонстрация.
Соловьев: «А как же фильм «Крепкий орешек 2», где Брюс Уиллис курит в аэропорте».
Николай Злобин: Я, честно говоря, не смотрел.
Соловьев: Сейчас это нигде не возможно, в аэропорте есть отдельные комнаты.
Николай Злобин: Есть отдельные комнаты, а в некоторых, например, в Вашингтоне, в национальном аэропорту имени Рональда Рейгана курить вообще нельзя, надо выходить только на улицу. И опять же, отходить от выхода на какое-то положенное расстояние и курить. В принципе, в Америке, я скажу, заметно меньше сегодня курят. Особенно мужиков, по-моему, по статистике сейчас больше курят женщин, чем мужиков молодых в Америке, и как только там речь встает о том, что они входят в возраст, когда им надо рожать детей, то, конечно, резко они сокращают это курение. В принципе, американские табачные компании теряют этот рынок, уже потеряли, наверное, этот рынок.
Соловьев: «А если в Америке дорожали бы также бензин, продукты, коммунальные услуги, их действия?». Спрашивает Дмитрий.
Николай Злобин: Вообще раздражает.
Соловьев: Ну, вот на сколько?
Николай Злобин: Мы с тобой обсуждали где-то пару недель назад, недели три, что перешел галлон четырехдолларовую цену среднеамериканскую.
Соловьев: Ну а галлон это около 4-х литров.
Николай Злобин: Да, т.е. получается, по доллару примерно.
Соловьев: Это же дешевле, чем в России.
Николай Злобин: Немножко дешевле, но среднеамериканская цена, т.е. есть города, где дороже есть, где дешевле. Но это колоссальная проблема для администрации Буша, уже была куча слушаний в конгрессе, главы компаний, занимающихся нефтедобычей и продажей бензина, были вызваны в конгресс. ФБР проводит уже кучу расследований по подозрению в том, что цены взбиты специально и мэры городов отчитываются, и т.д. В принципе, это станет одной из проблем для любых кандидатов в президенты на этих выборах.
Соловьев: Но главная проблема американской экономики, о которой почему-то очень много говорят в России, это что якобы американцы откажутся от своего доллара. Хотя вчера очень мудро на эту тему выступил Алексей Леонидович Кудрин, хотя у нас как всегда, любят верить истерикам, а не профессионалам. А Кудрин сказал, что Америка даже во времена Великой депрессии никогда не объявляла дефолт и никогда не отказывалась от доллара. В отличие от России 1998 года. Поэтому, с какой радости вдруг подозревать в этом Америку?
Николай Злобин: Я думаю, что просто есть в российских средствах массовой информации, по крайней мере, то, что я вижу, есть перегиб в сторону обсуждения тех областей американской экономики, где есть кризис. Например, ипотечный кризис. Он большой, важный, затрагивает многих американцев, но это маленький сегмент американского большого мирового глобального рынка. Есть вещи, где они функционируют нормально, Америка проходила через много кризисов в своей истории, и в Америке, по крайней мере, никто не сомневается, что она из этого кризиса выйдет. И отказываться от доллара, я не знаю даже, кому в голову придет просто обсуждать в Америке. Я никогда не слушал, не видел, и не читал никакого обсуждения на тему дефолта в США.
Соловьев: А есть идея, что будет не доллар, а некая единая североамериканская валюта?
Николай Злобин: Я думаю,что нет.
Соловьев: А в Северной Америке?
Николай Злобин: Я не знаю, на самом деле, ну что там остается, Канада только. Есть Канада на это решится, канадский доллар очень тесно привязан к Америке. Вообще канадская экономика тесно привязана к американской, большинство, в принципе, когда я первый раз поехал в Канаду, я спросил «Как бы охарактеризовали Канаду?», мне сказали «Это большой торговый мост для американцев». Вдоль американо-канадской границы выстроены огромные магазины, там цены понижены, налоги поменьше. Можно туда перелететь, там 10-15 минут, или переплыть озеро, и закупиться, вернуться обратно.
Соловьев: Ну, или как Детройт на границе. Т.е. сел мост, переехал, казино, магазины, закупился и обратно.
Николай Злобин: Потому что вся Канада, она ведь огромная страна, но вся ее экономика сосредоточена по границе с США, и неспроста. Границы, как таковой нет, но все стремятся сюда. В Канаде, кстати, много ограничений в США, там не то, что американская граница для открыта, они не могут приехать и работать, им нужно рабочие визы получать и все такое, трехмесячные. Т.е. тоже не так просто. Поэтому американцы используют Канаду довольно активно, к тому же Канада обладает огромным, как ты понимаешь, экономическим потенциалом с точки зрения энергоресурсов.
Соловьев: Единая валюта это бессмысленно, это потеря национального суверенитета для страны.
Николай Злобин: Я думаю, это, во-первых, для обеих стран, а во-вторых, это не Россия и Белоруссия, поэтому там зайчики всякие не обсуждаются. Я думаю, существование американского доллара и канадского доллара позволяет делать более интересную игру бизнеса североамериканского. «Владимир, в 2000 году был в Лос-Анджелесе, Universal Studio, открыто продавали пиво, спокойно покупал и пил, курить можно было везде». Сергей. Сергей, во-первых, это внутри Universal Studio, это не считается открытым помещением, затем это 8 лет назад. «А возможно ли отключение горячей воды в роддомах в Америке?», спрашивает Александр.
Николай Злобин: В Америке не отключают горячую воду в принципе. Я думаю, что даже не объяснить американцам, что такое отключение горячей воды.
Соловьев: Т.е. это глупость понять невозможно?
Николай Злобин: Там по-другому построена система водоснабжения. Она не централизованная, опять же, нет этой глобальной вертикали водоснабжения, как сказать, вертикали власти в области водоснабжения. Поэтому все вопросы решаются в каждом конкретном случае, но никогда никому воду не отключали. Ты знаешь, я сейчас подумал, сколько я живу в Америке, я ни разу не слышал, вот у меня по крайней мере, три дома было и квартиры, у меня ни разу кран не потек. Вот я сейчас только задумался, я ни разу не вызывал сантехника.
Соловьев: Беда какая, как же ты жил?
Николай Злобин: Я не знаю, как они делают эти прокладки.
Соловьев: Т.е. не на конопле, не на веревке, как у нас, не на плевочке. «Здесь вы заблуждаетесь, вся Канада едет в США за покупками, тем более что в Канаде налоги намного выше», пишет Алекс.
Николай Злобин: Конечно, теперь да. Вообще с таким долларом весь мир едет в Нью-Йорк. Самое занятное время в Нью-Йорке, где нельзя найти отелей, гостиниц, ничего, это месяц до рождества, потому что весь мир летит туда и покупает. Дешевле долететь до Америки и покупать там.
Соловьев: Согласись, что американцы от своего слабого доллара просто наслаждаются. Они отымели экономику всего мира. Они сейчас настолько свое собственное производство за счет этого развивают, т.е. они показывают японское чудо наоборот, когда японцы специально держали иену слабой, а сейчас, и главное, наши глупцы, которые говорят «Вот как здорово, давайте сейчас обрушим американский доллар», не понимают, что для американцев нет ничего лучше, чем слабый доллар.
Николай Злобин: Я добавлю, во-первых, большинство американцев не знают, что доллар слабый.
Соловьев: Конечно, им какая разница, они никакого другого не видели.
Николай Злобин: Да, а во-вторых, когда они видят, говоришь с экспертами или с политологами о сильном рубле, у них возникает очень много вопросов, что понимается под сильным рублем. Если на этот рубль сегодня можно купить меньше, чем 10 лет назад, или 5 лет назад, с какой стати он сильный. По отношению к евро он все равно падает, и, в принципе, покупательная способность ниже у рубля, чем полгода назад, или год назад. И постоянно в России разговоры о том, что рубль укрепляется. Как он укрепляется?
Соловьев: По отношению к доллару, что за столько-то рублей можно купить столько-то долларов, а дать долларов за товар, понимаешь, в чем прелесть, от долларов. Т.е. это такая хитрость.
Николай Злобин: Тебе не кажется, что всю страну здесь разводят на тему укрепления рубля, потому что если он укрепляется по отношению к доллару, а по отношению ко всему основному падает.
Соловьев: Он укрепляется по отношению к тому, что ты покупаешь в магазине.
Николай Злобин: Совершенно верно.
Соловьев: Ну, мы же с тобой хорошо понимаем, что легче рассуждать по отношению к доллару, потому что они никому не нужны здесь внутри страны. Коля, множество тебе вопросов интересных, напоминаю, у нас в студии Николай Злобин. Николай наш корреспондент в Америке, которые сейчас находится в России. «Доброе утро, покупательская способность доллара внутри США также падает, как рубля в России? Какова реальная инфляция в США?» спрашивает Денис.
Николай Злобин: По-моему, порядка 3-4%, что очень волнует сейчас американцев. Это очень высокая. В принципе, по моей жизни, я не чувствую инфляции. Я не знаю, кто ее чувствует.
Соловьев: Три процента, по сравнению с нашей это смешно.
Николай Злобин: Из этих 3% или 4%, поверь мне, 90% это бензин.
Соловьев: Кать, ну тебе нравится три процента наши? «Всегда с недоумением слушаю Задорнова, американцы у него дебилы, русские ну такие умные, все прямо доктора наук. Реальность показывает, что все наоборот».
Николай Злобин: По-своему Задорнов прав в одном, русские умны возможностью выжить в любой ситуации. Вот выживаемость, мне кажется, гораздо выше, чем у американцев, которые привыкли и тренированы жить в комфортабельных условиях. И воевать им надо, сколько там, недавно я видел цифру, экипировка американского солдата 90 тысяч долларов стоит, предположим. И без нее он воевать не может, условно говоря. Какому русскому солдату 90 тысяч надеть на него.
Соловьев: Хорошо, Николай, вы также негативно к книгам Паршева об Америке, как и Соловьев?
Николай Злобин: Да.
Соловьев:Я просто считаю, что нельзя врать, а у Паршева в книгах множеств.
Николай Злобин: Вообще надо хотя бы ездить в Америку, говорить по-английски, знать ее, а потом писать книги об этом.
Соловьев: Потому что когда Паршев приводит там цитаты, я спрашиваю: «Откуда ты это взял?» Выясняется, что он ни откуда не взял, что он это практически сам придумал, но нельзя же, это несерьезно, как же так можно? За такие вещи в научных сообществах людей сгоняли на веки. Нельзя так.
Николай Злобин: Нельзя.
Соловьев: «Какой рейтинг был бы у Билана в США?»- спрашивают.
Николай Злобин: Я не знаю, честно говоря, рейтинг на самом деле зависит от того, кто тебя раскручивает, и какие компании и сколько ты можешь продать своих дисков и так далее. Я, честно говоря, я услышал по Интернету только одну песню Билана, мне этого хватило, поэтому больше ничего сказать не могу про него. Но меня удивило то, что он пел по-английски.
Соловьев: Андрей спрашивает: «Первые лица Америки покупают недвижимость за границей за такие деньги, в таких количествах, как российские?»
Николай Злобин: Первые лица Америки вообще ничего покупать не могут, потому что, то есть, они покупают, но они обязаны об этом отчитываться. Я не знаю ни одного на самом деле. Президенты США, у которых были бы какие-то собственности за границей.
Соловьев: Даже у членов кабинета министров.
Николай Злобин: Да, а зачем им это надо? В принципе, да, я знаю нескольких людей, представителей американского эстеблишмента, у которых есть, например, летние дома на юге Франции. Вот это есть, это действительно есть. Но так, чтобы покупать квартиры в главных городах мира, такого я не знаю, честно говоря.
Соловьев: И, конечно, это всегда прозрачно, известно, открыто, где нет критики.
Николай Злобин: Иначе нельзя не купить.
Соловьев: Коля, вот возможно было бы, чтобы в Америке столько журналистских расследований, как делает у нас Саша Хинштейн, как мы на «Серебряном дожде» делаем, был бы такой результат?
Николай Злобин: Нет! Это невозможно, во-первых, это стало бы разбирательством колоссального размера, масштаба национального, в первую очередь, в парламенте. Потому что любой журналист, да, ты получил бы кучу премий государственных, политических за то, что ты делал бы в Америке.
Соловьев: Я?
Николай Злобин: да, Пулитцерские премии даются за инвестигейтинг жёрнализм, куча газет, репутация газет зависит во многом о того, сколько они могут накопать. Не информировать, а накопать негатива на власти. И власти жутко боятся журналистов. Это странно представить, может быть, но президент США боятся журналистов, он обязан с ними общаться, он их боится.
Соловьев:А меня тут суд Самары районный приговорил к уплате штрафа в 70 тысяч рублей, но сказал, что я не должен извиняться перед мэром, тем самым сказа: «Соловьев, ты, конечно, прав, но дай ему 70 тысяч рублей, чтобы он не обижался». Из 10 жалоб на мэра оставили 5, притом вопросы, которые я задавал. Вот объясни, в Америке вообще это возможно, чтобы ты политику задаешь вопрос, он в свой суд на тебя подает, то есть я с ним буду судиться до конца и не успокоюсь, пока Тархов не окажется за свою деятельность в местах, в которых он должен находиться.
Николай Злобин: Я вообще не понял, как можно судить журналиста за то, что ты задал ему вопрос, это твоя профессиональная деятельность.
Соловьев: Ты об этом спроси самарскую судью.
Николай Злобин: Подожди, они что, препятствуют тебе в твоей профессиональной деятельности?
Соловьев: Они даже не понимают таких слов.
Николай Злобин: Тогда они нарушают закон сами, даже с того, что они тебя судят за эти вопросы.
Соловьев: Ты меня просто умиляешь свое наивностью, у нас в стране, если журналиста не застрелили или не осудили, то это же просто анекдот.
Николай Злобин: Я думаю, что власти в России сделали большое негативное дело, не сведя средства массовой информации до чего-то такого своего.
Соловьев: Средства массовой информации нужны для того, чтобы обсуждать конфликты блондинок, избиение каких-нибудь участников шоу.
Николай Злобин: Наезды на Грузию там или разговоры о Крыме там, или что-то такое. На самом деле задача журналистов это то, что ты вот делаешь на самом деле.
Соловьев: Спасибо, надеюсь, что в скором времени со мной удастся разобраться. Итак, вы слушали Николая Злобина, на следующей неделе Николай тоже будет в этой студии и он нам расскажет о мифах и как с ними бороться.
Коллаж в анонсе - Washington ProFile.
Материалы на тему:
Новости из Вашингтона
Чем отличаются русские от американцев?
Плюсы и минусы жизни в США
История большой лжи
Есть еще одна драма в Америке: что хочет Хиллари Клинтон?
Обсуждение:
Блог Владимира Соловьева
Группа "Владимир Соловьев. Для неравнодушных" VKONTAKTE.ru
Блог 2 - зеркало на LiveInternet
Блог 3 - зеркало на LiveJournal
23.07.2008, 16:45
